***
Кают-компания флагмана Островов поражала воображение своими роскошью и размерами. Цветы в кадках, полы и переходы, отделанные диким камнем, пруды-бассейны с настоящими живыми кувшинками по краям… Хорошо живут островные! Могут себе позволить.
Флот выдержал ещё один бой с врагом, теперь возвращался, минуя Пoрт-Лаву, сразу в Сосновую Бухту. Совершенно очевидно, что Αлую Цитадель следует охранять как зеницу ока. Чтобы никакая сволочь не пробралась к ней и не активировала портал с Третерумком. Третерумка в мире только не хватало, для полного счастья. Хрийз не вполне понимала, почему нельзя было уничтожить Алую Цитадель и тем самым закрыть вопрос окончательно. Но, раз до сих пор не уничтожили, за двадцать лет относительно мирной жизни, значит, наверное, не могли?
Хрийз впервые смотрела на сЧая правильно: снизу вверх, как и полагается при такой пропасти в статусах. А он был великолепен! К каждому проявил внимание, к каждому находил верное слово. Невозможно было не заметить, как тянулись к нему и флотские и спасенные. сЧая уважали, перед ним преклонялись. Все это можно было понять, и Хрийз это понимала прекрасно, но на душе скребли кошки. Мерзко, медленными тупыми когтями по стеклу. Девушка почти слышала этот отвратительный, сводящий с ума, скрип
Погибших оказалось слишком много! Капитан «Злого», наставница-штурман, почти половина команды второго корабля. И День лТопи.
Χрийз вспоминала его отчаянные глаза, лихую улыбку и последние слова: «Сыграть на струне смерти мелодию Жизни? Α что, а я вот и возьмусь!»
Он взялся. Без резерва, на минимуме Силы. Сыграл великолепно, не отнимешь. И погиб.
А если бы она, Хрийз, не запретила ему… Он бы пополнил резерв. И остался бы жить. «Это я убила его», - в отчаянии думала Хрийз. - «Я! Из-за меня он погиб!»
А иначе погибла бы Ель. Да что же такое, думала Хрийз в отчаянии, почему же получается так, что спасая одного, убиваешь другого?! Почему нельзя жить oбоим? Почему, почему, почему обязательно и непременно один должен умереть, чтобы жил другой? Несправедливо!
И сЧай…
Вот он сейчас подойдёт и к ней тоже. С ним придется разговаривать, а как с ним говорить?! На виду у всех. Где на это взять сил?
Хрийз не забыла, как сЧай нёс её на руках и как потом сидел рядом, держал за руку. В голове тогда плавал навий туман, и соображение не работало вовсе, но память цепко задержала эти эпизоды и теперь подсовывала внутреннему взору резкими вспышками, бьющими по всем чувствам. От тепла его рук и голоса до выражения лица и странного, глубокого ощущения близкого и родного, которому она не взялась бы дать определение и cама. Наверное, это действовала пресловутая привязка золотой нитью, сотворённая по собственной недалёкой глупости. Что с ней делать, Хрийз не знала. По уму, надо было признаваться и просить помощи, пока дело не зашло слишком уж далеко.