Головы всех присутствующих повернулись к Серебрякову, когда его герметичный шлем чуть наклонился в бок, а по общему каналу пронёсся голос пилота.
— Дамы и господа, нам наконец-то дали добро на вылет. К сожалению старпом сказала особо не гулять и достопримечательности не смотреть, так что спуск будет быстрым. Держите свои шляпы.
Бот вздрогнул, когда причальные замки отсоединились и десантное судно стало отдалятся от корабля на маневровых двигателях прежде чем перейти на маршевые.
— Так ребята, — Серебряков перешел на канал отделения. — Экипажу внизу нужна наша помощь. Я веду первое отделение, Мак’Мертон поведёт второе, вместо Вэйл. На земле действуем быстро и чисто. Огонь открывать только ответный, но если увидите перед собой то, что стопроцентно классифицируете как противника. — Он оглядел их всех, хотя через матовый визор шлема никто из них этого не видел. — Стрелять на поражение. Всё поняли?
— Да, сэр! — прокатился стройный хор голосов по внутренней связи.
* * *
Лапки, пилот первого десантного бота, отвёл крошечное по сравнению с «Фальшионом» судёнышко на достаточное расстояние от борта крейсера и развернув его на уже заранее просчитанный курс, перешёл на маршевый двигатель.
Старпом сказала действовать быстро и чётко, а значит им предстоит спуск в атмосферу под очень острым углом, так как нет возможности на долгие манёвры для перехода на более пологий курс спуска к планете. Но это мало заботило его. Угол входа в атмосферу планеты был настолько острым, что являлся бы смертельный для обычного гражданского челнока и был лишь небольшим неудобством для «минотавра». Эта тяжёлая посудина была хоть и жутко капризной и требовала больших затрат на обслуживание, но всё же гораздо больше нравилась Лапки чем новые машины, которыми капитан хотел их заменить. Ему нравилась их тяжесть, толстая броня, та основательность с которой подошли к их проектированию. У каждой машины были свои, уникальные черты характера, которые их экипажи выучили и любили, какими бы скверными они не были. Вот и сейчас на одном из кранов загорелся тревожный красный огонёк.
— Опять сработал датчик разбалансировки четвёртого маневрового двигателя.
— Опять, — подтвердил Лапки.
— Думаешь его когда-нибудь починят, — спросил второй пилот.
— Когда-нибудь, обязательно. Снова. И датчик снова сломается.
— И датчик снова сломается…
Кабина наполнилась тихими смешками. Этот диалог, слово в слово они повторяли все свои сто семьдесят два вылета, когда в сто семьдесят второй раз зажёгся датчик разбалансировки четвёртого маневрового двигателя. Для них двоих это была традиция, которую они не нарушали, какой бы глупой она не казалась посторонним людям. Люди бороздящие пустоту в большинстве своём очень суеверные личности и Лапки вместе с товарищем не были исключением.