– Кто были ваши соседи? – спрашивает Уолтон.
– Соседей как раз не было, – отвечаю я, пояснив, что Квей-хаус стоит у самой пристани, можно сказать на отшибе, и других домов рядом нет. Киллнер переворачивает листок в своем блокноте и, по-моему, всматривается в карту острова. Не удержавшись, я тоже заглядываю, напрягая глаза.
– Слева от вас находился паб «Сосны»? – уточняет Киллнер.
Я киваю.
– Да, там жила моя подруга Джилл Тейлор и ее родители. Руфь и Боб, – добавляю я, потому что детективы сидят с выжидательным видом. – Не знаю, возможно, они до сих пор там живут.
Киллнер скупо улыбается, и я вдруг понимаю – совершенно не важно, что знаю я: полиции уже известно больше.
– А правее Квей-хауса начиналась деревня, – продолжает он. – Может, вы помните, кто жил в первых домах?
Мне живо вспоминается сплошной ряд частных домов с пристройками-магазинами. Вряд ли это можно было назвать деревней – скорее центральным местом, средоточием жизни острова, где взрослые собирались, чтобы пообщаться и сделать необходимые покупки.
– В крайнем, ближайшем к нам доме, жил врач, – рассказываю я. – Но пока мы жили на острове, там сменилось несколько врачей.
Детектив просит меня постараться припомнить их имена, и я добросовестно всех перечисляю, но кто из них и в какой период времени работал, сказать затрудняюсь. Пока Киллнер записывает, я перехватываю взгляд Уолтона на фотографию на книжной полке.
– Это моя мама, – поясняю я. – Она погибла десять лет назад в аварии.
– Примите мои соболезнования, мисс Харви.
Я наблюдаю, как он рассматривает снимки на каминной полке. Все, кроме одного, из далекого прошлого, когда мы были юными и жили на чудесном зеленом острове. На мгновенье брови Уолтона сходятся на переносице при виде множества фотографий, сделанных, можно сказать, на месте преступления и украшающих мою гостиную. Хорошо, что он еще не видел моей спальни.
– Вы будете опрашивать моих близких? – интересуюсь я, чтобы привлечь внимание Уолтона, который уже взял с полки фотографию.
– Будем.
– Мой отец… – начинаю я, но детектив перебивает, пристально вглядываясь в снимок:
– Это ваша сестра?
– Да, – я сдвигаюсь на краешек кресла.
Постучав пальцем по стеклу, он поворачивается к Киллнеру, который поднимается и подходит к напарнику.
– Браслет вашей сестры, – произносит Уолтон, когда я тоже встаю и забираю у него фотографию. – Вы его помните?
– Конечно, я же его сама сделала.
Констебль сразу поворачивает ко мне голову.
– Это браслет дружбы, я их много наделала в то лето, когда мы уехали с острова. Я их продавала.
– Не припомните, кому?