– Конечно, нет, Бонни! Но… просто наш отъезд все изменил. И все разрушил.
– И тебе надо обязательно выяснить почему?
– А разве не надо?
На самом деле я понятия не имею, хочу я этого или нет. Двадцать пять лет я убеждала себя, что доверяю родителям, что жизнь на Эвергрине была именно такой, какой я ее всегда считала. Однако я знаю, что у родителей были свои тайны.
– Нет. Мне не надо, – цедит Бонни сквозь зубы. – Мне не понять, какое это имеет значение. Беда в том, что вы, психологи, считаете, что нужно хорошо покопаться в прошлом, чтобы изменить будущее. Хотя на самом деле исправить ничего нельзя. Но ты можешь продолжать в том же духе.
Я вздыхаю и даже не пытаюсь возражать.
– Я узнала, что Джилл умерла.
– Что-о? – кричит Бонни. – Что случилось?
Я рассказываю ей то немногое, что мне известно.
– Это ужасно!
– Мама знала об этом, Энни ей рассказала. Почему она скрыла это от меня?
– Меня это не удивляет – мама не все нам рассказывала. Помнишь кролика, которого ты нашла, когда тебе было восемь лет? Ты так просила его оставить! Дэнни обещал сделать для него вольер.
– Помню. Кролик убежал.
– Нет. Отец сказал, что кролик опасно болен, и мама велела ему избавиться от зверька. Больше мы кролика не видели.
Я вспоминаю, как мама, сидя передо мной на корточках, смотрела мне прямо в глаза и убеждала, что дикие кролики любят жить на свободе. Я отрицательно качаю головой:
– Это не одно и то же. Детей иногда обманывают, чтобы они не расстраивались.
– Я имела в виду, что мать, когда хотела, могла о многом умалчивать.
– Но речь не о кролике, а о смерти моей лучшей подруги!
– Я согласна с тобой, – соглашается Бонни. – Конечно, она должна была тебе сказать.
– Это так несправедливо, – я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. – Я не виделась с ней четверть века, а ощущение, будто я только что потеряла близкого человека.
– Джилл была тебе хорошей подругой.
– Она была лучшей, – говорю я. От слез щиплет глаза, и я быстро провожу по ним ладонью. – Говорят, у нее была сердечная недостаточность, но это кажется мне странным.
– Почему?
– Разве в таком возрасте может внезапно развиться сердечная недостаточность?
– Конечно, может! Это может произойти в любом возрасте.
– Понимаешь, Руфь так странно себя вела, словно за всем этим кроется нечто большее. И реакция на мои слова о маминой смерти была странной. Ведь они с ней всегда ладили, правда?
– Насколько я помню, да. А что?
– Мне показалось, что Руфь рассердилась, когда я упомянула о матери. А Боб Тейлор заявил, что нашей семье нечего делать на острове.
– Он прав, – помолчав, говорит сестра.