Я тяжело выдыхаю и, опустив голову, прижимаюсь лбом к ее макушке. Она вздрагивает от неожиданности, но не отстраняется. Вкусный манящий аромат проникает в ноздри, перекрывая металлический грубый запах крови. Шоколад и корица, ваниль и мед. Сладкий дурман возвращается, кружит голову, бежит по венам. Мягкое тепло сменяется опаляющим жаром. Я сильнее сжимаю ее талию, привлекая ближе. Ее ладони слабо упираются в мою грудь, острые коготки слегка задевают кожу сквозь плотную ткань рубашки.
– Мне не нужны скандальные откровения и подробности, Шерри, – глухо начинаю я, накрывая ее трепещущие пальцы своими. Она неподвижно замирает в ожидании продолжения. – Только правда.
– Я ничего не знаю и не помню, Оливер, – шепотом признается Шерил. Ни тоски, ни боли, ни сожаления. Смирение, констатация. Страх и страдания вызывают вовсе не отсутствующие воспоминания. – Это единственная правда. Другой нет. – Подняв голову, я встречаю ее прямой бездонный взгляд и слышу то, что остается не высказанным, витает черным призраком между слов. Она боится вспоминать. – Почему тебя так интересует история пятнадцатилетней давности?
– Это мы обсудим завтра, – качнув головой, отвечаю я, разрывая зрительный контакт. Поврежденную ладонь простреливает резкая боль. Просочившаяся сквозь платок кровь обильно окрашивает алым пальцы. Мои и ее. – Мы обо всем поговорим, когда вернется Гвендолен.
– Тебе нужно в больницу, – тихо отзывается Шерри, осторожно высвобождая руки. – В рану могла попасть инфекция, – инстинктивно стирает попавшие на тыльную сторону ладони капли крови. Я слышу, как она нервно сглатывает, немигающим взглядом уставившись на размазанное пятно на своей бледной коже, и трет сильнее.
В голове всплывают слова Дилана, произнесенные не так давно: «Она гладила мои пальцы, те самые, которыми я после оттирал со стен и пола кровь последней жертвы». Это правда? Или очередной вымысел психопата?
Она целовала мои пальцы, Оли.
Я едва мог выносить ее, но она была единственной, кто никогда не считал меня психом.
Она целовала мои пальцы…
На что мы готовы, чтобы выжить?
Если речь о мифическом аде, то чтобы выбраться из него, дружить придется с самим дьяволом.
– Шерри, – я произношу ее имя, всматриваясь в собственное отражение в расширившихся черных зрачках. Могла бы она увидеть разницу между мной и Диланом?
Что заставило девушку забыть его, и почему он так одержимо хочет, чтобы Шерил вспомнила?
Что произошло в этом чертовом доме? Мой мозг взрывается каждый раз, стоит подумать, что близок к истине, но у меня по-прежнему нет ничего, кроме сухих фактов из криминальных архивов.