«Нет, я отдельная, – Айа пошевелила ногой. – Отдельная…»
– Нет, ты придаток. – Она готова была поклясться чем угодно, что настырный незнакомец ухмыляется. – Сырьевой.
– Ну почему мне весь день лезет в голову всякая дрянь?
– Какая невежливая сволочь. Как тебе в мирогенераторе? Что увидела?
– Не скажу.
– А-а, наверное, какое-то непотребство. Так бывает.
– А ты откуда знаешь?
– Тоже был там разок.
– Ха, вот ты себя и выдал. Ты пациент.
– Надоело прикидываться галлюцинацией. К тому же ты мне уже давно не веришь.
– Я никому не верю, кретин. И что ты там видел?
– Выбирай выражения. Разрешаю называть себя только сволочью.
– Сволочь! Сволочь-сволочь!
– Молодец.
– Так что ты видел?
– А ты расскажешь про свою вселенную?
– Сначала ты, потом я.
– Зуб даю, ты врешь. И ничего не расскажешь.
– Расскажу. Кораблем клянусь.
– Ну ладно, в моем мире люди…
– Тоже люди?!
– Во Вселенной часто водятся люди. Это им свойственно.
– А ты сам – кто?
– Иди к черту. Я принял твои условия и начал рассказывать, а ты перебиваешь…
– Ладно, ладно. Больше не буду.
– В моем мире…
– Подумаешь, нервный какой.
– Мать твою!
– У меня нет… прости. Больше не буду. Честное слово. Мне правда интересно. Эй? Ну не будь такой злопамятной сволочью, а?
– Последний раз. А если опять вякнешь, я с тобой вообще больше никогда не заговорю.
Айе очень хотелось ответить «Ну и отлично», но она сдерживалась, зажмурившись от напряжения.
– В моем мире люди, которые жили очень-очень недолго, гораздо меньше, чем обычные люди здесь, строили огромную машину, которая должна была дополнительно укоротить их жизни. Это была ее единственная функция. И по их расчетам выходило, что все правильно, так и нужно, и с машиной все станут счастливы и довольны, это чуть ли не цель каждой уважающей себя цивилизации – построить такую машину. Я несколько сеансов пытался им доказать, что это не так, но… но по их расчетам выходило, что так, и в той вселенной их аргументы были неопровержимы. До сих пор помню их возражения, и… и я уже сам сомневаюсь – а может, машина все-таки нужна?
– Конечно, нужна, а то этих людей уже девать некуда! Уже можно говорить?
– Да уж говори.
– И что ты понял после всего этого? Ты узнал свой тип дисгармонии? Ты…
– Одну вещь я точно понял.
– Ну?
– Я знаю, что это за машина. Это…
– А ты еще кто? – удивленно загудел проснувшийся корабль Айи.
– Черт…
– Ты кто такой? Айа? Кто это?
– Ты тоже его заметил?
– Не заметишь тут! Эй! Вернись! Кто ты? Вернись немедленно!
Селес изучал карточку некой Крештабелы Юми Каэты. Видимо, чтобы соответствовать звучному имени, дама изменила цвет радужной оболочки на ярко-розовый, украсила рутениевыми серьгами губы, нос, веки, уши, соски, печень и шейку матки, а также пришила себе полностью функциональный хвост. Согласно многочисленным дополнениям и примечаниям, пациентка демонстрировала сексуальную активность, превосходящую безопасные для здоровья пределы, и имела слабость к использованию в целях полового удовлетворения непредназначенных для этого предметов, растений и даже животных. Также интересная дама страдала вкусовыми расстройствами, истериками и проявляла склонность к самонаказанию и замещению моральных страданий физическими. Селес невольно проникся к Крештабеле Юми Каэте уважением: даже тип основной дисгармонии у нее был не такой, как у остальных пациентов центра. Она страдала хаотической дисгармонией неразграниченности, что бы это ни значило, и на Кальдеронии находилась в рамках уже третьего экспериментального курса гармонизации – первые два, в обычных центрах, облегчения не принесли.