– Ну… конечно, пошутил.
– Может, ты с ним поговоришь? Этим его… идеям края не видно. Почему все существуют спокойно, а ему вечно неймется?
– Пусть гуманоид развлекается. Вдруг он ищет смысл жизни.
– Да неужели…
– Я бы на твоем месте гордился. Кстати, с каких пор мы снова разговариваем?
– Это опять была шутка?
– Разумеется.
– Одно и то же: лежишь на какой-нибудь мерзкой жесткой планете и ждешь его. За последний шиарийский год мы были на пятидесяти четырех планетах, не считая астероидов!
– Пусть ищет.
– Зачем?!
– Вдруг что-нибудь да найдет.
– Гуманоидная составляющая – это так утомительно.
– Прекрасно тебя понимаю.
Селеса немного беспокоило, что первый же неофициальный контакт с местными жителями прошел, мягко говоря, не очень гладко. Еще на таможенной станции Айа пыталась задавать персоналу некорректные вопросы и лезть в непредназначенные для посторонних помещения, но таможенники держались стоически. Селес, в отличие от нее, был существом уравновешенным – насколько это можно сказать о представителе его расы, – вежливым и очень вдумчивым. Когда они несколько условных суток назад присутствовали при взрыве звезды, вся окруженная силовым полем зрительская платформа бесновалась, плясала, пила различные жидкости и даже спаривалась по углам, а Селес собирал в ментальном поле инфокапсулу с неизвестно кому адресованным подробнейшим отчетом о наблюдаемом феномене. Инфокапсулы у него всегда получались путаные, буквально разваливающиеся от информационной избыточности – Селес никак не мог избавиться от привычки педантично фиксировать каждую мелочь, – поэтому шансов на то, что кто-то, случайно обнаружив капсулу в поле, заинтересуется ею, практически не было.
Селес и Айа принадлежали к виду, называвшему себя «омтуроскевировиливоривексорутмо», в более гуманном варианте на свернутом палиндромоне – «оммо», хотя во всех энциклопедиях все равно употреблялись исторически сложившиеся термины «неораса», «неолюди», или, на худой конец, «симбиотики», а капитаны грузовых транспортников и прочие невежливые особи называли их «новками», на что неолюди страшно обижались. Хотя новками их звали всего лишь потому, что они действительно были новичками в этой части Вселенной. На них и на их корабли начали вдруг натыкаться то там, то сям всего каких-то тридцать шиарийских лет назад. А наименование «неолюди» они получили за поразительное сходство с людьми обыкновенными – как внешнее, так и внутреннее. Вообще же про новичков было известно очень мало, потому что, во-первых, их самих насчитывалось немного, во-вторых, они ничего толком не могли о себе рассказать, а в-третьих, для того, чтобы изучить, их еще следовало поймать. Не имея собственной планеты, они жили в кораблях, которые использовали ментальную энергию оммо, а в обмен снабжали их питательным раствором. Таковы были первые полученные о них сведения, сразу же поставившие науку в тупик: ментальная энергия, как известно каждому здравомыслящему гуманоиду, рептилоиду или бицефалу, – это эзотерическая выдумка шиари, которых из-за стремления к душевной гармонии вечно сносит куда-то в астрал. А корабли, работающие на этой антинаучной штуке, еще и кормили своих симбиотических партнеров внутривенно – точнее, через особые свищевые отверстия в теле.