– А какой реакции вы ожидали от отца, показывая тело его сына в таком состоянии?
– А чего вы хотели от нас, привезя отца на опознание тела без предупреждения?
– Тоже верно.
– Короче. Забирайте его и везите куда хотите. Я всё сделал, что было в моих силах. Мне ещё отчёт надо доделать.
– Я вас поняла.
Тайнова подошла к двери маленькой комнаты и неторопливо её открыла. Мужчина всё ещё в тапочках и трико сидел на табуретке, оперевшись спиной на обшарпанную стену. Одной рукой он прикрывал лицо, а другой сжимал маленькую фотографию с изображением сына. Он плакал.
Еву трудно разжалобить, она не помнила, когда в последний раз её сердце сжималось от сострадания, но это был тот самый момент.
Мужчине чуть больше сорока лет, но трудности жизни отразились на его лице множеством глубоких морщин. Он был очень худой, и от этого его майка, когда-то белая, а теперь серо-жёлтого цвета, болталась на нём как на вешалке. Трико выцвело и от долгой носки вытянулось в коленях, на одном тапочке зияла дырка, и из неё выглядывал большой палец правой ноги. Но больше всего привлекали внимание руки мужчины: жилистые, сильные, с сухими мозолями, загрубевшие от тяжёлой работы. На левой ладони отсутствовал мизинец, а на правой на большом пальце почернел ноготь, видимо, от недавно полученной травмы. И этот человек, привыкший ко всем невзгодам и перипетиям существования, сейчас сидел и плакал на маленьком стульчике, прикрывая свои глаза ладонью без мизинца.
– Сначала Он забрал её, – тихо заговорил отец убитого мальчика, – а теперь забрал и его. Чем я так Его прогневал? – он убрал ладонь и посмотрел на Тайнову молящими, опухшими от слёз глазами. – Посмотрите на меня. Я ничего никогда не просил себе. Жить бы только счастливо. Что мне нужно-то? Чтобы покушать было и передачу вечером посмотреть. Я работал-работал. На двух работах работал, вон на одной палец себе оттяпал. Я всё хотел, чтобы жена счастлива была и ребёнок. Работал-работал. А Он сначала её забрал. Жену пьяный водитель сбил насмерть, когда за хлебом пошла в магазин вечером. Я её очень любил. Понял, что стараться нужно теперь больше – за двоих, чтобы сын ни в чём не нуждался. И его убили, когда он вечером за хлебом пошёл. А у меня больше ничего нет. Вот только тапочки дырявые, трико да майка.
– Сергей Кириллович…
– Я знаю, вам домой ко мне надо. Обыск делать, компьютер забрать, я сериалы-то смотрю. Да и мне надо… Не могу же я своим видом семью позорить, и так в парке дел наворотил. И к вам в участок так ехать слишком стыдно, на допрос… Вот только я балалайку свою дома забыл, не знаю, как вызвать такси.