– Погоди… Ты хочешь сказать, что я могу обратиться… – Дракон замолчал и удивленно уставился на меня. – А ведь и правда, стоит попробовать! Маны на создание полноценного тела мне очень даже хватит!
С этими словами мелкая чешуйчатая тушка Гартаила подернулась туманом и начала увеличиваться в размерах, принимая гуманоидные формы. Через несколько секунд трансформация завершилась и перед нами сидел, поджав под себя ноги, знакомый по предыдушим приключениям эльф. Только моложе, лет двадцати на вид, если применить человеческие мерки. И без тех многочисленных язв. Гартаил с удивлением рассматривал свое новое тело, с каждым мигом все шире и шире растягивая улыбальник со счастливым выражением морды лица.
– Сработало! – воскликнул эльф. – Сработало, жрец! Ты не представляешь, какое это ощущение!
Гартаил вскочил на ноги и принялся кружиться и прыгать, пробуя новое старое тело на прочность.
А я подобрал с земли кусок бревна, недоломанный валькирией на щепки и, скастовав творение, превратил его в простой банный халат.
– Хватит мудями трясти. – протянул я ему сверток. – А то пива не дам.
И пока эльф натягивал обновку, я взял еще пару дровишек и, сделав из них сланцы-сандалии, тоже протянул их не прекращающему радоваться Гартаилу. Вот как ребенок. А, ну да…
– Вот не понимаю, как это у тебя получается? – спросил остроухий, отхлебывая пенного напитка. – Ты находишь выход в таких необычных ситуациях, в каких ранее никто не бывал. Успешно находишь!
– А я вот не понимаю, как у меня получается находить туда вход. – Пожал я в ответ плечами, расколупывая панцирь красного, еще не остывшего рака. – Всю жизнь так, разная херь со мной творится. И кого не спросишь, ни с кем такого не происходит.
– Может, просто пить надо меньше. – подал голос Леха. – Ты ж память теряешь, когда даже не должен. Это сколько надо было бухать, чтоб алкогольная амнезия развивалась уже на ранних стадиях опьянения?
– Полугода хватило. – Вздохнув, ответил я тихим голосом. – Полгода в запое был… У меня вся семья была, три человека. Мама, да ее родители, бабушка с дедушкой. Отца не видел никогда. Он исчез еще до моего рождения. Мама говорила, что просто взял и пропал. Девяностые, такое сплошь и рядом тогда было, менты даже искать его не стали. Она с тех пор грозы бояться стала, на улицу меня не выпускала. Говорила, что они познакомились в грозу. И пропал он когда, тоже гроза страшная бушевала. Жили мы в деревне, меня, считай, дед вырастил. Научил всему, к охоте приучил. Мама в город на заработки ездила, в деревне то работы вовсе не было. А уж по ее то профессии… На выходные только и приезжала. Школу закончил в деревне, думал куда поступить… А вот однажды утром, пока все спали, на рыбалку ушел. Возвращаюсь, а бабка на кровати лежит, а рядом дед сидит и молча плачет. Померла она, значит, во сне… А пока скорая до нашей дыры ехала, смерть констатировать, то уже две смерти пришлось фиксировать. У деда сердце остановилось от горя. Матери звоню – а абонент не абонент. На следующий день с работы ее позвонили, сказали, что пропала без вести. Даже как деда с бабкой схоронил, не помню уже. Все как в тумане. Запил с горя. А деревне это – пропасть. Только начни запоем бухать – собутыльников сразу уйма отыщется. В общем, очнулся в реанимации. Как ходить начал – смотрю в окно, а там снег уже. Тает. Февраль. Я все, что осталось от хозяйства, продал тогда и в город свалил, чтоб не загнуться. Грузчиком устроился, комнату в общаге снял, байк прикупил. Так и жил. Куда течением вынесет. Бабы, пьянки, тусовки. Потом вроде нормальную девушку нашел, как я тогда думал. Остепенился немного, шляться перестал. На работе повысили через год, старшим грузчиком стал, бригадой из пяти человек командовал. На выходных на охоту гонял, к Потапычу. А потом… Потом Натаха моя, с Женьком, корешем лучшим, трахаться начала. Не убил я их просто потому что сюда попал. Вот такие дела…