— Да разбежались! — засмеялся опер беззаботно. — Физиономии они друг другу всерьез чистили! — он кивнул на лежащий в траве крест и камуфляжные штаны, которые ответственный по городу держал в руках, словно на рынке их продавал. — А как ментов увидели, так и кинулись врассыпную, дабы избежать справедливого возмездия со стороны Фемиды.
— История, конечно, неприятная, — сказал подполковник Шугаев и бросил штаны в траву, брезгливо вытирая руки. — Надо бы ее как-то сгладить, Сергей Тимофеевич, акценты по-иному расставить. Не массовое побоище имело место, а, скажем, отдельные эксцессы среди отдельных индивидуумов в целом здорового коллектива.
Надо же, как заговорил! Словно на кафедре Всесоюзного юридического института выступал. Ага, перед заочниками. Чем внимательнее майор Тягунов приглядывался к месту происшествия, тем меньше оно ему нравилось. Ну скажите на милость, кто мог оставить на поляне следы, словно огромный петух лапами землю разгребал? А дуб в три обхвата, чья могучая крона касалась земли, а узловатый ствол желтел свежими изломами древесины, на чей счет записать? Да скинхедам и попам надо было вместе его валить, привязав к вершине ствол, и то бы, скорее всего, у них для таких подвигов силенок не хватило!
— Товарищ майор! Товарищ майор! — позвал опер.
Беззаботная улыбка с его лица исчезла.
— Автобусы!
Пустые автобусы, как и докладывали — пять «мерседесов» с затонированными стеклами. Отсутствие людей наводило на размышления. Где бурсаки, что на них приехали? Разбежались? Не похоже. Священнослужители народ организованный, чем-то с солдатиками срочной службы схожи, без приказа или голоса свыше шага не шагнут…
— Товарищ майор! — снова позвал опер.
На ступеньке одного из автобусов сидел молоденький священник в черной рясе. Внешним видом он тянул на служку, не больше. Глаза у него были голубые и бездумные. Реденькая рыжая бородка возраста юнцу не прибавляла. Он сидел, задрав рясу до пояса, видны были джинсы с лейблами и заклепочками. Священник курил, задумчиво пуская дым. У него был вид штрафника, искупившего вину кровью в тяжелом и беспощадном бою. На подходящих милиционеров он не обращал ни малейшего внимания. Левая щека его была разодрана, костяшки пальцев в крови. Перед священником на траве желтела смятая пачка «Кэмела».
— Майор Тягунов, — козырнул Сергей Тимофеевич. — Главное управление внутренних дел Москвы. Можете объяснить, что здесь произошло?
Священник медленно посмотрел на него, оглядел окружающих и снова углубился в себя.
— Где все остальные?
— Их взяла Благодать, — тихо сказал священник. Голосок у него был под стать внешности — нежный и певучий, таким только на клиросе распевать.