За окном никого вроде не было. Но я распахнул окно и высунулся, чтобы глянуть направо — может быть, Дуглас прошел туда, к запертой на засов двери.
— Эй! — тихонько позвал я.
Тут меня хорошенько приложило по голове, и очнулся я немного позже, когда повозку или что-то другое, где я лежал, хорошенько тряхнуло на выбоине. Я был связан, на мне был мешок, и меня куда-то везли: явно неудачное начало дня.
Я попробовал пошевелить руками, но связано было на совесть, я даже не ощущал, есть ли у меня еще пальцы или, может, уже нет. Попробовал двинуть головой, чтобы сдвинуть с носа грязную мешковину — но и мешком я был обмотан слишком плотно. Я упоминал, что рот у меня был чем-то заткнут? Ну так крикнуть и поднять шум я тоже не мог.
Потом повозка остановилась, поверхность, на которой я лежал, наклонилась, и я съехал к бортику. Я услышал шум удаляющихся шагов. Тут, как полагается герою из романа, мне бы перепилить веревки о какой-нибудь ржавый гвоздь, ловко выпутаться из мешка и сбежать, но я едва мог пошевелиться, не говоря уже о том, что дышал с трудом. У главных героев романа редко наблюдаются сопли. У них и бронхиты редко наблюдаются, разве что для того, чтобы какая-нибудь прекрасная леди могла поухаживать за больным героем. Впрочем, это я сейчас могу рассуждать о литературных персонажах, а тогда мне было элементарно страшно. Ну и злость я тоже испытывал: это как понять — меня убило грузовиком, потом я дважды тонул в течение полусуток, чуть не сгорев при этом, получил шанс сдохнуть от пневмонии — и это все для того, чтобы вот так бездарно кончить свои дни? Да кому я вообще понадобился?
Снова послушались шаги, на этот раз двух человек, один выговаривал второму, что уже почти рассвет. Второй бормотал, что парень (надо полагать, я) ночью на улицу не выходил, а уже утро и скоро придут будить. «Вы ж сами говорили!..»
— Да времени почти уже и не осталось, — с досадой сказал первый. — Ладно, показывай, что привез.
Чьи-то не очень ласковые руки выпутали меня из мешковины. Я увидел ноги в начищенных сапогах и рядом другие, в порядком потрепанных башмаках на толстенной кожаной подошве. Посмотреть, что там было выше, у меня бы не получилось — я лежал носом в песок.
— Ты кого притащил? — после небольшой паузы спросил первый — надо полагать, сапоги принадлежали ему.
— Кого сказали, того и привез, — огрызнулся второй.
— Я же сказал: рослый парень со светлыми волосами! А у этого какие волосы, а? — сапог ткнул меня куда-то в плечо.
— Не черные, — резонно возразил второй. В чем-то он был прав, брюнетом меня назвать трудно. Но и блондином тоже. Так, где-то посередке.