И обновленной плотью их одела.
И воссылали оба к Небу вздохи
Невыразимой скорби, что внушил
Им дух молитвы, и достигли Неба
Те вздохи их скорее громких слов.
Просители то были непростые,
И просьба их была не меньше той,
Что воссылалась в древности глубокой
(Как старое преданье говорит,
Не столь, однако, старое, как это)
Девкалионом и невинной Пиррой
Пред алтарем Фемиды, чтобы снова
Людей, потопом грозным истребленных,
Восстановить
[176]. Свободно к Небесам
Молитвы их парили, и с дороги
Завистливый их ветер сбить не мог;
Лишенные телесной оболочки,
Они прошли в Небесные врата
И окружились дымом фимиама,
Что воскурял на алтаре златом
Великий наш Заступник, и предстали
Перед престолом Вышнего; Сын Божий
Их радостно представил, говоря:
«Вот первые плоды любвеобильных
Твоих забот о человеке, Отче!
Воззри на них! Я с дымом фимиама
Их заключил в кадильнице златой
И подношу Тебе, как Твой служитель!
Плоды приятней эти из семян,
Что в сокрушенных Ты сердцах посеял,
Чем все, что мог возделать человек,
Чем принесли бы все деревья Рая,
Когда б, еще безгрешен, он там жил.
Склони ж Свое к моленьям этим ухо
И вздохи эти, хоть без слов, услышь!
Слов не находит человек в моленьи, –
Позволь Мне быть предстателем его
И искупить вину его! Добро ли
Он делает иль Зло – все на меня
Ложится: Я заслугою исправлю
Дела его и за него умру.
Прими ж Меня! Во Мне благоуханья
Его молений благостно прими
И дай ему с Тобою в примиренья
Прожить число его урочных дней,
Хотя бы в скорби, до минуты смерти,
К которой присужден он (лишь смягчить,
Не отменить Твой приговор прошу Я)
И к лучшей жизни воскреси Его,
Где в радости жить будут, во блаженстве
Все Мною искупленные, со Мною
В единстве, как с Тобою Я един!»