«Сейчас кто-нибудь войдёт и остановит это! Так всегда бывает!»
Нинсон рассказал отпрыскам барона Шелли тысячу сказок, и всегда в такой момент появлялся кто-то, кто...
Костистый демонстративно безразлично сделал ещё глоток, не глядя в тёмный зал, где теперь остро пахло рвотой, и где отплёвывался Ингвар.
«Кто-то, кто...»
Мясник навалился всем весом на цепь, и металлические звенья гулко затараторили по истёртой деревянной балке под потолком.
«Кто-то, кто...»
Один крюк так и остался в теле. Мясник оказался прав — цепочку с левой стороны заело. А вот правый крюк, рванулся вверх с удвоенной силой.
Палач так не отковал руки от подлокотников.
Забыл.
Они так и остались пристёгнутыми в запястьях и у локтей, а крюк послушным цепным псом взлетел к потолку. Плечо разворотило, крюк проломился через сустав, и с лоскутом кожи и ошмётком жил повис над головой Нинсона.
Самой раны Великан не видел, только ощутил влажный рывок у правого плеча.
Моросил кровавый дождик.
Ингвар кричал так, что щёки покрылись россыпью красных веснушек.
Радужка, цвета глубокой северной воды, исчезла под сплошным чёрным зрачком.
Костистый хотел что-то сказать. Он почуял неладное ещё в момент рывка. Пытаясь остановить непоправимое, замахал руками, поперхнулся, выплюнул настойку в огонь. Пламя жарко вспыхнуло, проглотив подачку.
Мясник выругался и отпустил цепь. Вытер с мокрого лба крупные капли крови.
Ингвар сидел на троне ровно. С прямой спиной. Как прилежный ученик. Обвалиться кулем он не мог — покалечил бы другую руку. Рот открывался и закрывался. Ниточки вязкой слюны тянулись по спутанной бороде.
Предплечья всё ещё были крепко прикованы к подлокотникам. Под каждой скобой теперь рана.
Костистый подскочил, оттолкнул глухо ругающегося Мясника. Вылил пахнущий свеклой самогон на рану. Мясо обожгло такой болью, что Ингвар захохотал.
Услышав этот смех, чистый и лёгкий хохот освобождения, Костистый укоризненно посмотрел на Мясника:
— Всё. Доигрались. Кукушка вылетела. Если колдун свихнулся, нам инь.
Тот огрызнулся:
— Я ему, что ли, бурды на рану вылил?! Твой свекольник не остановит кровь. Вон как плечо разворотило. Мазью нужно. И раствор приготовить. Можем не успеть. Истечёт. У меня есть неразбавленная огнёвка. Запечёт всё.
— Давай огнёвку!
— Слышь, а если он правда колдун, то почему рану не заживит?
— Так он железом скован. И язык, похоже, проглотил.
— Я думал этот из тех, которые с железом дружат.
— Один янь, без языка и рук особо не поколдуешь, будь ты хоть кому друг.
— Ну, всё равно. Почему бы не попробовать?
Но Костистый не ответил. Он уже начал придумывать пути отступления: