О своих злоключениях пишет Миранда Екатерине, Безбородко, Потемкину, Мамонову. В письме к императрице каракасец выражает надежду, что и в дальнейшем он будет пользоваться ее покровительством — «единственной поддержкой, которая, я думаю, у меня теперь осталась в результате коварного преследования мадридских властей, лишающих меня пользоваться моей семейной собственностью и даже права переписки с моими, родителями и родственниками в Америке».
Свое послание Миранда заканчивает подлинным гимном в честь императрицы: «Счастливцы те, кто, находясь под властью государя просвященного, мудрого и философа, могут, защищенные от фанатизма и инквизиции, проводить в покое свои дни, занимаясь искусством и упражняясь в добродетели. Да продлит навсегда Великое Естество бесценную жизнь Вашего Величества для счастья ваших подданных и для всеобщей пользы человеческого рода».
В послании к Безбородко Миранда дает отчет посещений русских дипломатических миссий во время своего путешествия по европейским странам.
Потемкину каракасец пишет: «Я был бы счастлив, если бы вы пожелали меня использовать или я мог бы быть вам полезен и доказать таким образом преданность и уважение, порожденные вашей добротой и бесценными качествами».
С Мамоновым Миранда делился своими впечатлениями о пребывании во Франции, которая, как он писал, «находится в довольно непривычном, но подлинно интересном брожения».
Эта эпистолярная деятельность Миранды в тревожные месяцы второй половины знаменательного 1789 года показывает, что только поддержка и покровительство русского двора и его представителя в Лондоне С. Р. Воронцова позволили Миранде не только сохранить, но и продолжать подготовку своих планов, направленных на освобождение испанских колоний.
Пользуясь в этот период дипломатической неприкосновенностью, каракасец расширяет свои связи среди различных слоев английского общества, ведет обширную переписку со своими многочисленными друзьями, рассеянными по всей Европе, и, что важнее всего, встречается с креолами, которые, прослышав о его пребывании в Лондоне, начинают приезжать к нему из Испании и Франции. Этих креолов пока что единицы, некоторые из них появляются и исчезают, не оставив дальнейшего следа, другие, возможно, подосланы испанскими властями, но есть среди них и такие, у которых встреча с Мирандой вызывает крутой поворот всей их жизни, порождает твердую решимость посвятить себя борьбе за освобождение, за независимость. Эти неофиты-одиночки, воспламененные верой Миранды в неизбежность крушения Испанской империи, подобно метеорам, прорезывают своим светом колониальную мглу, предвещая наступление новой тревожной, обновляющей эпохи...