— Слышь, Ольк, — кричал он, — во всем мире каникулярными объявляются только те дни, которые являются рабочими. А на предстоящий месяц приходится десять праздничных дней! Целая треть! Сам посчитай. Во-первых, годовщина твоей коронации. Во-вторых, твой день рождения. Так нечестно! Наши новые занятия должны начаться по крайней мере через сорок дней! Скажи Лоркасу об этом. Немедленно!
— Да ладно, — успокаивающе ответил Олмир, — потом разберемся.
Он торопился уйти к себе. На вечер было запланировано подписание приглашений на предстоящий бал. Чрезвычайно утомительное занятие.
Принято было рассылать именные приглашения всем участникам. Предполагалось, что король, вспомнив отличительные стороны адресата, характеризующие того с хорошей стороны, после красиво набранного, общего для всех текста своей рукой допишет какое-нибудь пожелание или хотя бы что-нибудь доверительное, касающееся только того, кому посылалась данная открытка. Одному поздравление по случаю прибавления семейства, другому — по поводу его успеха на каком-нибудь поприще. Третьему — соболезнование в связи с потерей близкого человека вместе с напоминанием, что жизнь все-таки продолжается, и неплохо бы развеяться несмотря на траур. И так далее. Для выдумывания этого «доверительного», чтобы не попасть впросак или не повторяться, приходилось содержать целый штат сотрудников, вести специальный архив.
Вначале Олмир не мог понять, для чего все это нужно. Ясно же, что не может один человек помнить про тысячи малознакомых ему людей и сочинять каждому из них какую-нибудь оригинальную приписку. Тогда ни на что иное времени вообще не останется. Зачем лукавить, выставлять себя в лучшем свете? Не является ли это обыкновенным ребяческим стремлением приврать, похвастаться своими несуществующими талантами и способностями? В ответ на его недоуменный вопрос, помнится, Анна Михайловна Оболенская, Главная королевская фрейлина, в прошлом их строгая Баба Аня, чуть ли не взорвалась:
— Да! — закричала она. — Это чрезвычайно важно! Пусть холодным разумом кое-кто и понимает, что король сам ничего не выдумывал и писал по чужим заготовкам, — все чувства требуют обмануться. Приятно лишний раз получить какой-нибудь знак уважения и признания заслуг перед обществом. Каждый человек лучше себя чувствует, лучше работает, когда его хвалят. Такова человеческая природа, и ничего с ней не поделаешь. Особенно чувствительны к этому женщины…
— Доброе слово и кошке приятно, — вставил тогда Кокроша.
— Ваш сарказм неуместен, граф, — продолжила Анна Михайловна. — Очень большое значение имеет даже элементарное, ни к чему не обязывающее внимание к людям. Вам, Ваше Величество, ничего не стоит, например, легким кивком ответить на приветствие случайно встреченных женщин, а для них Ваше еле заметное движение — бальзам на душу, все равно что изысканный комплимент. В отличие от других, по занимаемому положению Вы, конечно, можете сделать вид, что не заметили их желания попасться Вам на глаза. Вы можете с задумчивым видом пройти мимо, и это не воспримется как оскорбление, но, поверьте, их настроение будет испорчено по крайней мере на целый день. Пожалуйста, будьте внимательны к своим подданным!