— Да так, — с задумчивым видом ответил Даниил. — Просто пытаюсь понять расстановку сил.
— Ты ведешь расследование?
— Нет. Да не бери в голову. Просто заполняю пробелы в знании новейшей истории. Кто цари, кто боги.
— Занятное сравнение. А мы, стало быть, просто смертные?
— И всегда ими будем. Остается не тратить время понапрасну.
Ветер с силой толкнул машину в бок. Мимо пролетела картонная коробка. Алина и Даниил молча проводили ее взглядом.
Алина все пыталась понять, почему ей порой так тяжело начать разговор с Даниилом. Ведь раньше они могли разговаривать часами напролет. Раньше… слишком давно. Может, все дело в каком-то смутном, далеком, едва различимом желании, которое охватило ее еще в момент их первой встречи после долгой разлуки? Она могла лгать себе до одури, но в итоге столкнуться с мыслью, что если уж и не чувство влюбленности, то уж точно немалый интерес толкали ее к Даниилу все ближе и ближе, но здравый рассудок умело выстраивал преграды. Впрочем, сейчас, сидя в машине, посреди внезапной пустоты — город словно и вовсе унесло в открытое море вместе со всеми людьми — рассудок словно даже истончился, и Алине как никогда прежде захотелось дать волю чувствам. Просто так. В знак благодарности.
Молча они доехали до дома Алины. Она собиралась уходить и вдруг почувствовала на себе долгий, внимательный взгляд Даниила. Не такой тяжелый, как взгляд мужа. Приятный. Другой. Вроде бы знакомый, но слишком призрачный. Как дежавю.
— Иногда мне кажется, что я не хозяйка своей судьбы, — сказала она, и вот уже его губы стали ближе, и тепло его дыхания коснулось ее щеки.
Его поцелуй был коротким, но ясным, без намеков на грубость. А ей порой так хотелось ласки.
Алина не оглядывалась. Покинув машину, она добежала до подъезда, с трудом открыла дверь и, оказавшись в тепле и спокойствии, ясно ощутила, что не хочет никуда идти. Целоваться под окнами дома было волнительно, так, будто отмотали назад двадцать лет и те ясные подростковые чувства вернулись, ворвались в сердце.
* * *
Капитан Галимуллин, холодным взглядом карих глаз оглядев лестничный пролет, обернулся к входной двери одной из квартир. Прикрыв рот кулаком, он кашлянул. Позвал сержанта Трофимова.
— Ну что, составляй протокол, — сказал он.
Сержант, внимательно посмотрев на коллегу и молча кивнув, скрылся за дверями квартиры. Галимуллин продолжил стоять на лестничной площадке. Он закурил и оперся руками о перила.
Вид у него был усталый. Виной тому была простуда, которая не отступала вот уже на протяжении недели. Подбородок и щеки его покрывала колючая черная щетина, а под глазами появились синяки. Чувствовал он себя в полном соответствии со своим внешним видом.