— Я смотрю, тут всем составом решили собраться. Затоптать все, что еще не затоптано, — с ироничной улыбкой проговорил Рубцов.
«Никогда он не меняется настроением, — подумал Даниил. — А ведь Руслана знал каждый в отделе…»
— Так, значит, пальчики еще снять остается, — сказал он, больше самому себе. — Ночную сорочку со следами крови мы уже упаковали. Так… вы обратили внимание на эти брызги на полу и на диване? По всей видимости, была перебита артерия. Могу поспорить, что смерть наступила за короткий промежуток времени. Жертва недолго простояла на месте — об этом свидетельствуют капли вот здесь, — а после просто упала на спину, вероятно, хваталась при этом за горло. Не удивлюсь, если из-за такого падения поврежден затылок, но это уже к судмедэксперту.
— Никаких следов борьбы? — спросил Даниил.
— Не похоже. Но по телу точнее скажут в морге. Опять же, я даже по характерным следам крови могу сделать вывод, — сказал Рубец. — Если обыкновенный мордобой заканчивается поножовщиной, то, как правило, следов куда больше. Мазки, отпечатки. Здесь все очень уж аккуратно.
— То есть, жертву застали врасплох? — осведомился Ершов.
— Похоже на то. Я бы еще сказал, что жертва знала убийцу. Но это лишь мое предположение. И, да, если вам вдруг интересно, смерть наступила около полуночи.
Даниил и Евтушенко переглянулись. Майор пожал плечами.
— Это мог быть суицид? — уточнил Даниил.
Рубец покачал головой.
— Мог бы, но положение ножа говорит об обратном, — вмешался Ершов.
— Да, все верно, — подхватил спец. — Если бы жертва сама перерезала себе горло, что, замечу, весьма непросто, то нож, скорее всего, упал бы вот сюда, — он указал под диван. — Насколько я знаю, Руслан был левшой. Но тут получается, что он либо откинул нож, либо это сделал кто-то другой.
Даниил взглянул на часы. Семь утра, но за окном еще слишком темно. Усталость в паре с головной болью накатили с новой силой. Хотелось забраться под одеяло и не вылезать из-под него еще по меньшей мере месяц.
Он услышал тихие всхлипывания, доносившиеся с кухни, и ему подумалось, что он уже ровным счетом ничего не понимает. Ватная голова, тяжелые мысли. Он словно даже не здесь, на месте происшествия, и не сейчас, и вообще не в своем теле. Стараясь сдержать порывы нытья, Даниил все больше думал о фактах, но потоки мыслей упрямо несли его к Алине.
Даже если бы он постарался, то никак не смог бы представить себе, что переживала Алина и что творилось в ее голове этим утром. За годы службы он отучил себя проникаться чувствами к подозреваемым. Только голые факты. Но сейчас-то как остаться в стороне? И как скрыть от коллег свою излишнюю вовлеченность?