Даниил в нерешительности кивнул и отпил кофе. Егора никогда не пробивало на поговорить, да и дурными метафорами он не разбрасывался. Понесло.
— Но Алину я знаю лучше, чем кого бы то ни было, — продолжил Егор. — И даже после того, что случилось, я не стану сомневаться в том, насколько хорошо знаю свою сестру. И пусть мы мало общаемся в последнее время, я люблю ее, как и прежде. Она не могла отнять жизнь у человека. Тем более у столь близкого человека.
— Я знаю, — добавил Даниил.
Он ощутил на себе испытующий взгляд друга. Долгий, пристальный. Он хотел задать вопрос и даже раскрыл рот, но остановил себя. Не стал допытываться.
Егор пил горячий кофе большими глотками, жадно. Даниил уже успел обжечь небо, потому не торопился. Достал из кармана пачку сигарет.
— Ты найдешь того, кто это сделал? — с едва заметной настырностью в голосе спросил Егор. — Ведь есть подозреваемые?
Даниил чуть было не ответил, что есть только один подозреваемый. Сигарета спасла ситуацию. Затянувшись, он подумал, прикинул.
— У меня есть кое-какие предположения, — сказал он, выпустив струю дыма. — Пока, увы, ничего конкретного.
Егор кивнул.
— Можно будет с ней увидеться?
— Пока еще нет. Суд продлил срок задержания до семидесяти двух часов. После будет либо продление, либо СИЗО. А там уже на усмотрение следователя.
— Но ты же этому можешь поспособствовать?
Даниил опустил голову.
— Сразу тебе скажу, что я в этой ситуации мало что решаю. Я не занимаюсь этим делом. Пал Палыч, конечно, обрисовал ситуацию, но…
— Но? Я думал, у вас там есть свои рычаги.
Даниил нахмурился.
— Рычаги? — переспросил он. — Что ты этим хочешь сказать?
Егор кисло ухмыльнулся.
— Не мне тебе рассказывать, Даня. Ты и сам знаешь, о чем я.
— Нет уж, давай, объясни мне. На какие рычаги я должен надавить?
Повисла пауза. Даниил ждал ответа, Егор взялся за кружку, но так и застыл.
— Мне она не безразлична, — сказал Даниил. — Я ей не брат и, может, даже просто посторонний человек, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы она оказалась на свободе как можно скорее.
— И даже если все доказательства будут против нее?
Даниил тяжело выдохнул. В этот раз сигарета не спасла положение. Одна затяжка, вторая — и все нет ответа.
— Родители как?
Егор сказал, что мать слегла, отец еще держится. Прозвучало это сухо, так, будто Егору было неприятно говорить о родных. Даниил списал это не на неприязнь, а на боль — тупую, тягучую, изматывающую. Такая боль может продолжаться долгое время, и она не убьет тебя, но непременно сделает другим.
Ну а на работе чего? Плохая весть застала Егора за баранкой. Признался, что дал по тормозам посреди улицы. Благо, никого позади не было. Начальству сказал, что приболел. Впрочем, все обо всем скоро узнают. Город ведь маленький.