Телефонную трубку снял нелюбезный лакей и ответил, что барина дома нету, а барыня никого не принимает.
Тогда неугомонный фельетонист поинтересовался: до которого часа господин Матвеев пребывает на службе?
Из ответов лакея следовало, что по понедельникам господин Матвеев пребывает на службе до четырех часов пополудни, затем обедает в ресторане с сослуживцами, а затем отправляется в зал с силодромом, при Михайловском манеже.
Огорченный тем, что в его планах возникли препятствия, Фалалей тут же кинулся в зал с силодромом. Там вечерами дрессировал своих подопечных Коля Соколов.
Приглушенный гудеж мужских голосов, редкие металлические удары, звуки падения тяжестей на пол и уксусный запах матерого мужского пота встретили Фалалея едва ли не сразу, как закрылась входная дверь, и он оказался в холле.
Скинув шубу на руки швейцару и погладив перед зеркалом пятерней бритую голову, фельетонист «Флирта» сперва заглянул в боковые помещения — буфет и биллиардную. Там было малолюдно, и он двинулся прямо в тренировочный зал.
С десяток здоровенных бугаев в обтягивающих до колена трико упражнялась с гирями-бульдогами и чугунными шаровыми штангами, поднимая их попеременно то правой, то левой рукой, а то и обеими сразу. Двое, чьи могучие торсы туго были перетянуты крепкими кушаками с прикрепленными к ним особыми ручками, старались, ухватившись за эти ручки, повалить друг друга. Высоченный верзила с бычьей шеей, с пятифунтовыми гантелями в руках, бегал по периметру арены вокруг потных атлетов. Никакой спасительной красоты в лоснящихся от пота, бугристых от вздувшихся мускулов, телах Фалалей не находил.
Несколько в стороне, на возвышении у входа, располагались столики, вокруг них не без комфорта, под бдительным присмотром заинтересованных буфетчиков устроились группки любителей — они рассуждали о борцовских статях, о нельсонах и мостах, о победах и поражениях, настоящих и инсценированных, и заключали пари. Впрочем, Фалалей знал, что в среду на отборочный тур выйдут не все тренирующиеся борцы, а лишь несколько человек. Фавориты держались ближе всего к торцу арены, где в рубахе с засученными рукавами, с неимоверно длинными усами и с плетью в руке стоял жилистый карлик Коля Соколов. Несмотря на свою низкорослость, дядя Коля обладал недюжинной силой и на своих плечах мог выдержать пирамиду из трех гигантов. Владел он и искусством борьбы — Фалалей не раз видел собственными глазами, как этот юркий крепыш повергал наземь прославленных силачей. Поговаривали, что у него были секретные приемы. Но Черепанов все приемы знал — «передние захваты», «задние захваты», «переводы в партер», «ласточки» — и не раз спрашивал Колю Соколова, не щекочет ли он соперников под коленками своим усом?