Я заперся в лаборатории. Никто не должен видеть меня в таком состоянии. Вел ве Велел слугам сказать дома, что доктор Говард — проклятье-доктор-Джек-Говард-как-я- горж — гордился-этим-раньше — уехал отмечать ус успешную сдачу проекта.
Должен был ехать к Кэт, но не могу. Почему-то меня приводит в ужас мысль о том, чтобы даже дотронуться до нее.
Словно я сделал нечто ужасное.
Я не соврал! Отец может мной гордиться, да продлится Сон, чтоб его, Спящего о нем еще много десятилетий!
Сколько крови.
Зачем? Ради кого?
Ради солдафонов Колхью, которые простреливали колени при приговоренным пленникам?!
Написал левой рукой записку с ошибками и заплатил нищему мальчишке, чтобы подбросил ее в жандармерию. Мне казалось хорошей шуткой — «Дорогой начальник!.. сейчас они говорят, что я доктор. Ха-ха. ваш покорный слуга, Джек Потрошитель».
Джек Потрошитель. Сейчас они говорят, что я доктор.
Никакой я не доктор. Я напился потому, что женщина, которую я привез из Гунхэго, чтобы поставить эксперимент, стала удачным его завершением.
Потрошитель.
Мясник.
Кусин-жо — они говорили мне еще тогда, предупреждали, эти люди с отечными лицами и гнилыми зубами, которые называли меня мясником.
Человеком, который потрошит скот.
Сколько крови.
Нужно было снять шлюху и говорить ей, а не писать это все — у меня болит рука и буквы расплываются перед глазами.
Потом можно было бы ее прирезать — зачем заканчивать, раз начал. Я как раз обещал в записке отрезать девушке ухо — какой девушке, почему отрезать ухо — понятия не имею. Наверное, мне казалось это смешным.
Смешная шутка.
Шутка?
…
Уолтер захлопнул дневник.
«Грай» выводится из организма за две недели. Скоро видения должны прекратиться, Джек должен навсегда замолчать, а они с Эльстер наконец-то перестать бояться друг друга.
Он думал о том, что увидел тогда Джек и чувствовал, как в который раз за день к горлу подступает тошнота. Он надеялся, что мистеру Нельтону хватило гуманности хотя бы положить ей не тупой столовый нож.
— Уолтер? — сонно прошептала Эльстер, теплыми пальцами ероша его волосы. — Тебе плохо. Я сквозь сон чувствую.
— Да, мне и правда… не очень хорошо, — через силу улыбнулся он, прижимая ее ладонь к своей щеке.
— Иди спать. Я заберу у тебя саквояж и запру дверь в свою спальню. Если решишь задушить меня простыней — замучаешься дверь ломать.
— Я должен дочитать, — возразил он.
Оставалось узнать, что же случилось с Кэт.
— Никому ты ничего не должен. Пойдем, — она потянула его в полумрак, к лестнице.
Он, вздохнув, поправил на ее плечах одеяло и позволил себя увести. Отпер третью спальню, открыл окно, позволяя холодному ветру обнять разгоряченное лицо.