— Отчего невесел? — забеспокоился Автандил, едва Питерцев вырулил каталку на кухню. — Отчего улыбку в клетке запер? Улыбка — вольный птах, дорогой, она летать должна. Встал — пошути. Добрая шутка и коту приятна.
При упоминании кота Савву передёрнуло.
— У тебя пластик на спине потрескался, — угрюмо сообщил он роботу.
— Как потрескался?! — испугался тот, и горячая кастрюля чуть не опрокинулась с его головы на Саввины колени.
— Я пошутил, — хмыкнул Питерцев.
— Это злая шутка! — возмутился робот. — А если бы у меня плата отказала? А если бы контакты от испуга окислились?! На, держи свой завтрак, злой и нехороший человек!
Злой и нехороший человек оживлённо подался вперёд. «В России лежим… — пронеслось в его голове. — В Америках да Голландиях давно внутривенно кормят. А у нас пока по старинке!» Поесть Савва любил, но, увидев, как робот ставит на маленький столик перед каталкой стакан с густым белым напитком и тарелку с кашей, приуныл.
— Ты обещал вино и шашлык! — обиженно проворчал он.
— А это что?
— Это кефир и каша!
— А ты их нюхал, батоно Савелий? Где кефир? Где каша? Зачем обижаешь доброго робота? Чистый горный молоко со вкусом «Киндзмараули», его у нас аксакалам дают! А это не просто каша, не-е-е. На вкус как шашлык из молодого барашка. Ты видел, дорогой, барашка, которого в молодости не съели? Он называется старый баран и у него на голове два рога растут. Будешь привередничать — и у тебя вырастут. Ну, давай, батоно Савелий, скушай ложечку за Матрицу.
После завтрака Савве захотелось на прогулку. Второй раз за неделю. Автандил долго кудахтал над непоседливым подопечным, натянул на его располневшие ноги просторные штаны, помог надеть тёплую рубаху, пристегнул ремнём безопасности и вывез на лестничную площадку. Старый лифт с лязгом и грохотом опустил каталку с пятого этажа, и, почувствовав под собой привычное энергетическое поле, она выкатилась во двор, чуть не задавив попавшегося навстречу кота. Того самого — соседского, чёрного. Отчаянно мяукая, кот вывернулся из-под колеса и как-то совсем по-человечески проводил Савву нехорошим взглядом. Много чего было в этом взгляде, и если бы Питерцев в этот момент оглянулся, он ни за что бы стал продолжать прогулку. Но Савва не оглянулся. Он смотрел вперед, а кресло несло его по дорожке вдоль стены за угол, затем через небольшую площадку для роботомобилей и дальше — в настоящий зелёный парк. Где и столкнулось колесо к колесу с каталкой Афони из соседнего подъезда.
— Сколько лет, сколько зим! — обрадовался Афоня. — Давненько, брат, не виделись. Часто на улице бываешь?