А мне бы очень хотелось, чтобы отдушина Анкора находилась в другом месте и никак не затрагивала мои интересы.
— Вот так ничего себе! — ворчливо бросила я, когда отыскала салатницу в мешке для мусора.
Края пластиковой посуды оплавились, а ко дну пристала темная вонючая жижа. Не иначе, как Анкор приворотное зелье готовил. Ну, или отворотное. И я даже предполагаю, кому оно предназначалось.
Пришлось подавать салат в большой кастрюле, но на это никто не обратил внимания. Ар, довольно приятный и неугомонный собеседник, весь вечер травил байки о гладиаторах и, кажется, сумел расположить к себе всех членов экипажа.
Я же все еще сидела, насупившись. И в общий разговор почти не вступала. Не из- за испорченного блюда, а из-за подозрительных взглядов, которые бросал в мою сторону Хан. Стоило мне вставить слово или глянуть на Ара, как укротитель плотнее стискивал челюсти и сверкал глазами.
Вот же собака на сене! Сам вручил другому, а теперь бесится. А мне приходится метаться между двух огней, пытаясь сохранять дистанцию от обоих. Ар и Хан казались мне двумя сторонами одной батарейки. Ар, разумеется, плюс — положительный и открытый. Хан — безусловно, минус: замкнутый в себе, подозрительный и вместе с тем безумно притягательный.
В итоге за ужин я съела лишь несколько ложек салата и едва дождалась, пока остальные разойдутся. И ничуть не удивилась, когда Ар предложил помочь с посудой.
Я украдкой посмотрела на Хана, но тот притворился равнодушным. Бросил что-то о необходимости заняться Матисой и поспешил выйти. Но как бы он ни пытался скрыть от меня мысли, я читала его как открытую книгу. Угадывала сокровенное по глубоким складкам на высоком лбу, по сжатым в кулаки рукам, напряженной спине. Хан тоже переживал вынужденную разлуку, но не собирался менять решение.
— Хорошо, помоги, — разрешила я Ару.
Вручила стопку тарелок и попросила отнести их в мойку. И не избежала главного вопроса, который мог задать землянин.
— Как ты здесь очутилась? — спросил Ар. — Межгалактический Союз запретил людям полеты в космос.
— Уж поверь, не по собственной воле, — резче, чем собиралась, отозвалась я. — Пираты похитили меня и продали на торгах. С тех пор выступаю в цирке и отрабатываю право вернуться домой.
— К тебе не относятся как к животному, — заметил Ар, оттирая стол очищающей жидкостью так, точно тесал бревно. — Если бы не знал, что на Лаосе обитает человек, ни за что не согласился.
— Ага, нас не любят, — подтвердила я и попросила: — не три стол так сильно, новая мебель не внесена в список расходов.
Ар усмехнулся, но совету последовал. И его покладистый характер не мог не радовать.