Плит моста не видно под слоем белёсого дыма, источником которого является пышущий едва сдерживаемой злобой взрослый дракон. Он в срединной ипостаси: драконьи зрачки в янтарных глазах, красная чешуя то тут, то там, когти, крылья, хвост по мосту бьёт… За тридцать лет своей жизни я ни разу не видела собственного отца в такой ярости.
— Как посмел?! — рычит отец, и от его рыка кожа на моей спине покрывается чешуёй.
— Убирайся из этого дворца, юнец!
— Я пришёл просить руки вашей дочери. Если такова ваша воля, то поединком, — спокойно говорит Тир и ободряюще сжимает мою руку. Я смотрю на него едва ли не в ужасе: ясно, жизнь в Ледяной империи многому учит, но неужели он не понимает, что только больше ярит отца?
— Наглец! Да я чешую с тебя сдеру и даже не поморщусь! — камни моста под нами стремительно раскаляются, и я краем глаза замечаю, как Ильяра, охнув, выпускает крылья и взлетает над нами, что странно, не улетая. Правда, собралась быть рядом? Почему?
— Я хочу жениться на Сатрессе, — повторяет Тирэль. — Имею на это право и готов его отстоять.
— Готов?! Готов, значит?! Значит, имеешь право?! — яростный рык отца оглушает, а фигура его стремительно разрастается ввысь и вширь, пока к камням моста не цепляются огромные чешуйчатые лапы с длинными толстыми когтями.
Тирэль целует меня в висок и не менее спешно перекидывается во вторую ипостась, в то время как меня Ильяра вздёргивает за руку и вынуждает выпустить крылья и слететь с моста. И вот я и жена брата парим, маленькие и неприметные, над двумя крупными драконами. Одному из них уже сто одиннадцать лет, он опытен, силён, его чешуя тверда и почти несокрушима. Другому — всего лишь тридцать, но им движет любовь к выбранной самке. А ещё он контролирует себя лучше. Но как долго огненный дракон сможет использовать позаимствованное у ледяных умение в схватке за любимую драконессу?
Я судорожно вздыхаю и вцепляюсь в плечи Ильяры. Кажется, даже когти выращиваю.
— Ильяра, мы должны остановить их…
— И лишить твоего юнца возможности отвоевать свою самку? Не глупи, Сатресса, — качает головой Ильяра.
Отец выпускает в Тирэля струю пламени. Огненная стихия… Стихия, подвластная лишь нам, драконам. Мы сами — огонь. И наш огонь ведёт себя так, как мы себя чувствуем и настраиваем. Пламя отца готово убивать.
Тирэль дышит огнём в ответ. И если струя императора кажется почти кроваво-красной и более объёмной, то струя Тирэля похожа на солнечный свет. Она тоньше, как-то аккуратнее, более концентрированная. И вот солнечный луч сталкивается с яростью. Ильяра за моей спиной вздрагивает и тянет нас выше, туда, где холоднее. Ей такие резкие горячие перепады температур более чем неприятны.