Вот как, так мы с Агашей соседи, только там в 2020—м никакая не деревня уже, коровы не ходят. Хотя Лужков там пчел разводил в Кузьминском парке и яйцевидные ульи своей конструкции выставлял. Расскажи я Агаше, что столичный Генерал — губернатор будет ульи ставить у нее в деревне, подумает, что я свихнулся.
Через неделю после Нового, 1890 г., снова появился фониатр, посмотрел, заставил меня «пропеть», то есть извлечь из себя разные звуки, одновременно смотря на связки в маленькое зеркальце на длинной ножке, которое вводил в горло. После этого он заявил, что все в порядке и соблюдать голосовой покой больше нет необходимости, наоборот, надо разрабатывать связки, чтобы на них не образовались рубцы. Он показал разные голосовые упражнения, оставил мне листки с описанием приемов разработки горла произносимыми звуками и назначил ингаляции с какими — то травами, впрочем, приятно пахнущими, а то я стал думать, что после карболки у меня атрофировались в носу рецепторы, ответственные за различение запахов.
Для проведения ингаляций в палату был доставлен довольно громоздкий никелированный аппарат и мне дважды в день приходилось вдыхать ртом через трубу испарения подогретого травяного раствора — прямо кальянная на дому. После ингаляций я тренировал связки произнесением звуков. Сначала получалось плохо, но потом — все лучше и лучше, и, наконец, настал день, когда я произнес сиплым негромким голосом понятные окружающим слова.
Перевязки уже не приносили таких неприятностей, я даже поглядел как — то на себя в никелированный плоский бок аппарата. М — да… Обваренная красная физиономия без бровей и с лысой красной головой. Неужели я и останусь таким Квазимодо, на меня ведь ни одна женщина без содрогания не взглянет. Жуть, только детей пугать. Стать, что ли, местным Фантомасом? Носить резиновую харю, а потом снимать ее и, утробно ухая, произносить ха — ха — ха. Все падают в обморок, включая бравых полицейских, а я обчищаю карманы… Кусок хлеба с маслом гарантирован. Кстати, как хочется хлеба с маслом, надоело это пюре и бульончик. Попросил доктора разнообразить стол, зубы — то у меня есть, чего мне жевать не дают, нормальной еды хочу! Но добрый Айболит объяснил, что пока рано, горло едва зажило, надо пощадить еще немного слизистую, но он подумает вместе с диетологом, чем можно меня порадовать.
— Это хорошо, батенька, что у вас аппетит проснулся — идете на поправку. Скоро к вам можно родственников пустить.
— Родственников! Во множественном числе!.
Наконец, наступил день, когда мне наложили на голую кожу черепа (хотя Агаша сказала, что стали пробиваться волоски, значит, волосяные луковицы не погибли!) свежую «шапочку Гиппократа»[3] и сказали, что сейчас первым пустят ко мне деда.