– Смею заметить, – обратился он к остальным, – что моя сокурсница была весьма впечатлена вступительным словом нашего профессора.
Будур застенчиво кивнула, и все посмеялись. Она заказала себе чашку кофе.
Разговоры за грязными мраморными столиками велись обо всём, как и в любых подобных заведениях, даже в Тури. Газетные новости. Итоги войны. Слухи о городских чиновниках. Спектакли и кинофильмы. Кирана иногда отдыхала и только слушала, иногда говорила так, словно продолжала читать лекцию.
– Иран – это виноград истории: его всегда давят, когда делают вино.
– Некоторые вина лучше других…
– И ради них все великие цивилизации должны быть наконец уничтожены.
– Ты повторяешь слова аль-Каталана. Слишком просто.
– Мировая история должна стать проще, – сказал старый однорукий солдат, которого, как выяснила Будур, звали Насер Шах; акцент, с которым он говорил на фиранджийском, выдавал в нём иранца. – Весь фокус в том, чтобы добраться до причин происходящего, выявить некий общий исторический смысл.
– А если его нет? – спросила Кирана.
– Есть, – спокойно ответил Насер. – Все люди, когда-либо жившие на Земле, своими совместными действиями создали всемирную историю. Это всё одна повесть, и в ней прослеживаются определённые закономерности. Например, коллизионные теории Ибрагима аль-Ланьчжоу. Конечно, они опять сводятся к принципу инь-ян, но из них ясно: многое из того, что мы называем прогрессом, происходит от столкновения двух культур.
– Прогресс через столкновение, что это за прогресс такой? Видел на днях два трамвая, после того как один сошёл с рельсов?
Кирана сказала:
– Ключевые цивилизации по аль-Ланьчжоу воплощают собой три логически возможные религии: ислам верит в одного Бога, Индия – во многих богов, а Китай не верит в богов вообще.
– Поэтому Китай и победил, – вставил Хасан, и его единственный глаз озорно сверкнул. – Они оказались правы. Земля затвердела из космической пыли, жизнь зародилась и развивалась, пока какая-то обезьяна не начала издавать всё больше и больше звуков, и так появились мы. И никакого Бога, никакой мистики, никаких бессмертных душ, многократно перевоплощающихся. Только китайцы смотрели на вещи трезво, ставя во главу угла науку, не почитая никого, кроме предков, и трудясь только на благо потомков. Вот почему они главенствуют над всеми нами!
– Просто их больше, – сказала одна сомнительная женщина.
– Но они в состоянии прокормить больше людей на меньших территориях. Это доказывает их правоту!
– Сила цивилизации может быть и её слабостью, – заметил Насер. – Мы в этом убедились за время войны. Отсутствие религии сделало китайцев ужасно жестокими.