– Но разве император не волен поступать так, как захочет?
– Не всегда. Правило действует только до тех пор, пока все подчиняются закону. Если закон нарушить, это может привести к гражданской войне и свержению династии.
Болд видел такое в войнах чингизидов за царствование, не утихавших много поколений. И сейчас ходили разговоры о том, что сыновья Тимура воюют друг с другом с самой его смерти, а ханская империя поделена на четыре части, безо всякой надежды на будущее воссоединение.
Но Болд также знал, что сильный правитель всегда может выйти сухим из воды.
– Ты нахватался от императрицы, наследника и их приближённых. Но всё не так просто. Люди пишут законы, и люди же их переписывают. Или вовсе не обращают на них внимания. И если у них есть власть, то так тому и быть.
Киу обдумывал его слова молча.
– Сейчас много говорят о том, как страдают провинции. В Хунане голод, на побережьях процветает пиратство, юг загибается от болезней. Чиновники недовольны. Они считают, что великий флот привёз беду вместо сокровищ, растратив кучу казённых денег. Они не понимают преимуществ торговли, не верят в неё. Не верят в новую столицу. Они твердят императрице и наследнику, что те должны помочь народу, восстановить земледелие в стране и перестать тратить деньги на помпезные проекты.
Болд кивнул.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Но император упорствует. Он поступает так, как ему угодно, заручившись поддержкой армии и своих евнухов. Евнухи – за внешнюю торговлю, так как видят, что та приносит им богатство. И новая столица им нравится, и всё остальное. Так ведь?
Болд снова кивнул.
– Похоже, что так.
– Чиновники ненавидят евнухов.
Болд взглянул на него.
– Ты говоришь по собственному опыту?
– Да. Хотя императорских евнухов они ненавидят сильнее.
– Это естественно. Тот, кто подобрался так близко к власти, внушает страх всем остальным.
И снова Киу обдумал его слова. В последнее время Болду казалось, что юноша счастлив. Впрочем, он думал так и в Ханчжоу. И потому лёгкая улыбка Киу всегда заставляла его нервничать.
Вскоре после этого разговора, когда они были в Пекине, разразилась страшная буря.
Жёлтая пыль пачкает первые капли грязью;
Молния бронзовой иглой
Небо с землёй сшивает.
Видно даже сквозь закрытые веки.
Час спустя приходит дурное известие:
Горят императорские дворцы.
Пожаром сердце Запретного города
Охвачено, точно политое смолой.
Пламя лижет мокрые облака,
Столп дыма сливается с тучами,
Косой дождь испаряется в воздухе, заменяясь пеплом.
Мечась между перепуганными лошадьми, бегая с вёдрами воды, Болд всё высматривал Киу и наконец на рассвете, когда тушить пожар уже перестали, ибо это было бесполезно, заметил его среди эвакуированных императорских наложниц. Все приближённые наследника имели жутко обеспокоенный вид, а вот Киу, напротив, показался Болду воодушевлённым. В его глазах были видны одни белки, как у шамана после успешного путешествия в мир духов. Болд понял, что это он устроил пожар, совсем как в Ханчжоу, на этот раз воспользовавшись молнией как прикрытием.