Билл отвечал язвительно, воинственно и высокомерно. Мне хорошо были знакомы эти качества, но в подобных обстоятельствах они неуместны. С равным успехом он мог бы заявить Министерству юстиции (а заодно и судье), что антитрестовское дело – самый тупой бред, какой он слышал в жизни. Враждебность к Microsoft ощущалась повсюду, и это ранило Билла до глубины сердца. Он раньше был «душкой» для деловой прессы: умелый предприниматель и технический гений. Теперь журналисты изображали его хулиганом, который не уважает правил. Как-то вечером он позвонил мне, и мы встретились в гостиной того имения на берегу озера, которое я много лет назад помог ему выбрать. Билл выглядел измотанным, словно не спал много дней. От предельного напряжения он вдруг приоткрылся с такой стороны, которая удивила бы многих. Он сказал, что все годы пытался двигать компанию вперед, но груз ожиданий стал слишком велик.
– Я пытался надуть шар, – сказал Билл. – А сейчас шар лопнет. Я больше его не удержу.
Не все воспринимали Microsoft в черном цвете. Я как-то ужинал в одиночестве в «Иль Мулино», итальянском ресторане в нью-йоркском Вест-Виллидже, и заметил за столиком в углу мужчину средних лет в двубортном костюме. С ним была величественная дама; мужчина устроился спиной к стене, чтобы видеть вход. Незадолго до закрытия он подошел к моему столику и спросил:
– Вы – мистер Аллен?
Его густой акцент напомнил мне «Клан Сопрано». Когда я подтвердил свою личность, мужчина продолжил:
– Ваша компания участвует в этом антитрестовском суде.
– Да, – согласился я, не представляя, что будет дальше.
– Ваш мистер Болмер очень неодобрительно высказался о генеральном прокуроре.
– Да, – согласился я. Когда заваривался этот антитрестовский процесс, Стив попал на первые страницы газет, заявив: «К чертям Жанет Рено!» Я почувствовал себя неуютно. А мужчина продолжил:
– Я бы с радостью повторил его слова, но мне не позволяет положение. Когда увидите вашего мистера Болмера, передайте ему, что кое-кто поддерживает его слова.
– Обязательно передам, – выдохнул я.
3 апреля 2000 года судья Томас Пенфилд Джексон постановил, что Microsoft нарушила Антитрестовский закон Шермана. Не прошло и двух месяцев, как Джексон разродился требованием разделить компанию на две: одну – по операционным системам, вторую – по остальному программному обеспечению.
Судья явно перемудрил. Наказание представлялось драконовским, несоразмерным нарушениям, обнаруженным судом.
– Это уже чересчур – судья просто ненавидит нас, – сказал Билл. – После апелляции решение отменят.