– Пожалуйста, Пол, будь осторожнее со своими экспериментами.
Однако я услышал и то, чего он не сказал: он не велел мне прекратить опыты. В доме Алленов с детьми обращались как со взрослыми. Родители поддерживали нас в любых начинаниях и давали слушать Баха, джаз и фламенко, но дело не только в этом. Нас уважали как людей, которые сами должны найти место в жизни.
Вскоре я начал покупать книги о том, как паять схемы: усилители, радиоприемники, мигалки. Я носился с обувной коробкой, набитой батарейками, лампочками и тумблерами – всякой всячиной для моих незаконченных проектов. В пятом классе я читал все научные книги, до которых мог добраться, и, конечно, подшивки «Популярной механики», которые притаскивал из университетской библиотеки и проглатывал по десятку номеров одним махом. На обложках журнала обычно красовались футуристические автомобили или роботы. Вся культура в то время была пропитана схемами и рассуждениями о технике; некоторые из этих рассуждений даже обернулись явью.
К шестому классу я всерьез увлекся электроникой, которая оказалась даже еще забавнее, когда я нашел себе первого настоящего напарника. Дуг Фуллмер, с которым мы учились в одном классе, носил очки в тяжелой роговой оправе и жил в полутора кварталах вверх по холму. Мы вдвоем могли часами трепаться о физике и астрономии. Мы жили на переломе от нынешнего аналогового мира к грядущему цифровому веку, но не знали толком ни одного, ни другого.
Дуг, который впоследствии стал инженером в Raytheon, радовался вместе со мной, когда папа подарил мне генератор Ван де Граафа. Мотор с ременной передачей заряжал электричеством алюминиевый шар настолько, что хватало на искру в два дюйма длиной. Или можно было положить ладонь на шар – тогда волосы вставали дыбом. Я шел мучительным путем проб и ошибок; однажды я чуть не убил себя током, когда схватился сразу за два провода. Мышцы свело на десять бесконечных секунд, прежде чем я сумел отскочить – тогда я впервые оказался близок к смерти. Но электроника мне нравилась, потому что давала простор для применений, не нужно было читать учебники, чтобы создать что-то новое. Вскоре моя химическая посуда покрылась пылью.
Среди мальчиков я был первым в классе, но не мог сравниться со Стефани Хазл, поскольку у меня были оценки хорошо по физкультуре и чистописанию, а она была круглой отличницей. Я играл третью скрипку, а Стефани – всегда первую и гордилась этим. Она была разумной и сверхсамоуверенной, но я считал ее врединой.
Однажды я принес в школу состряпанный на скорую руку повышающий трансформатор. Весь класс выстроился в очередь, чтобы коснуться голых проводов, и ученики хихикали, чувствуя щекотку электричества. Когда очередь дошла до Стефани, я подключил провода не к одной батарее, а сразу к пяти. Я знал, что это безопасно, потому что разряд будет длиться долю секунды. Однако его оказалось достаточно, чтобы Стефани завизжала и получила замечание от учителя. Впрочем, остальным понравилось. Стоило шум поднимать?