Однажды Вернера фон Брауна спросили:
– Что важнее всего для полета на Луну?
– Желание, – ответил он.
В марте 2009 года я приехал в Казахстан, чтобы пожелать счастливого пути Чарльзу Симони – он отправлялся в двухнедельный отпуск на корабле «Союз» на Международную космическую станцию (в своем стиле Чарльз взял на орбиту готовые обеды от Алена Дюкасса и Марты Стюарт). Когда ракета поднялась с той самой площадки, с которой стартовал Юрий Гагарин в 1961 году, я ощутил волнение и трепет, знакомые мне по Мохаве.
Одно время я подумывал пойти по стопам Чарльза. Но, внимательно разобрав, что связано с полетом в космос, я передумал. Я не люблю рисковать. Я никогда, например, не прыгал с парашютом, потому что меня смущала обратная сторона. Все же, когда я в тот октябрьский день глядел в небо, ожидая возвращения нашего космического корабля, меня не покидало то же ощущение чуда, с каким я в детстве смотрел в звездное небо. На самом деле это чувство было со мной всегда, но в суматохе жизни я почти о нем забыл. Приятно было вспомнить его снова.
Наверное, я никогда не стану астронавтом, но частица меня все же есть в космосе. Фрагмент корабля SpaceShipOne был отправлен в автоматическом зонде New Horizons к внешним границам Солнечной системы. В 2007 году зонд миновал Юпитер на пути к Плутону, поясу Койпера и дальше.
Я рос с музыкой. Наша семья никогда не пропускала гастролей танцоров из Румынии или испанских исполнителей фламенко в Оперном театре Сиэтла. Коллекция записей в основном состояла из классики, прежде всего Бетховена. К семи годам я с блеском дирижировал Пятую симфонию.
Родители редко тратились на дорогие подарки, но никогда не упускали случая чему-нибудь нас научить. Сестра всем занималась с упоением: балет, фортепьяно, кларнет, флейта. Я во втором классе начал учиться на скрипке – с переменным успехом. Изящный менуэт – прекрасно, но учительница задавала одни гаммы. Мажорные гаммы, минорные гаммы – я ненавидел их все. Занимался я нерегулярно, не продвинувшись дальше первой позиции, и звук получался ужасный. Стоило мне начать пиликать, наш пес Джетт принимался завывать.
– Хорошо, что ты занимаешься, – говорила мама, пятясь из комнаты. – Продолжай, продолжай.
Не то чтобы я хотел бросить занятия, но суть сделки была понятна: родители будут платить за уроки, пока я стараюсь. В девять лет я написал:
«Дорогой папа!
Я хочу заниматься на скрипке еще год по следующим причинам: иногда музыка доставляет мне удовольствие, я с нетерпением жду, когда можно будет сыграть Моцарта и др. Я очень постараюсь заниматься каждый день.