Всякий человек, если у него сверху расположена голова, а не тыква, обязан задуматься: а куда деваются те тысячи тонн рублёвых копеек, которые ежесекундно сыплются на голову этому несчастному созданию, так, что у него даже образовалась от них плешь?
Если бы никто не убирал эти копейки, на месте впадения Мойки в Фонтанку давно бы уже образовалась огромная мель, делающая невозможным всякое судоходство по рекам и каналам. Тем не менее заметно, что никакой мели в этом месте нет.
Остаётся только строить догадки и фантазировать, потому что иначе это положение вещей объяснить невозможно.
Скорее всего, под чижиком-пыжиком живёт Подводный Бомж. Каждый вечер он собирает в полиэтиленовый пакет те тысячи килограмм копеек, что отскочили от чижик-пыжиковской лысины, и идёт в брынцаловскую аптеку на улице имени декабриста Рылеева, покупает там на все эти копейки настойку овса и выпивает, давясь и кашляя, а потом засыпает до следующего вечера. Он мог бы, конечно, на всё это забить и спокойно спать где-нибудь в Обводном канале, где его не потревожил бы даже микроб, потому что в Обводном канале вообще не может существовать никакая органическая жизнь, но этот бомж отчего-то выбрал себе именно такую судьбу.
На эти деньги он давно бы уже мог купить себе на фонтанке квартиру с эркером и фонариком, но бомж с недвижимостью – это ведь оксюморон. Либо бомж, либо недвижимость – других никаких вариантов нету. И вот так легко менять свою идентичность – это может быть вы готовы, хоть каждые пять минут, а для настоящего Подводного Бомжа это совсем не так просто, как вам кажется.
Самые страшные когнитивные диссонансы – это первые пять, как-то: первый, второй, третий, пятый, седьмой и одиннадцатый.
Все последующие – тринадцатый, семнадцатый, девятнадцатый, двадцать третий и так далее вызывают в человеке такой счастливый смех, что люди, случившиеся поблизости, начинают волноваться и пытаться как-то этого человека спасти: раскрыть ему веки, пощупать у него пульс, сделать ему искусственное дыхание или наконец дать ему в ебало, чтобы он очнулся.
Но никому, вообще никому ещё ни разу не удавалось вернуть такого человека обратно.
После первых пяти – ещё условно можно, но он всё равно уже больше никогда не будет здесь счастлив. А после тринадцатого ему уже до такой степени похуй, что даже мы понимаем, что он уже совсем не наш пациент.
На первый поверхностный взгляд, сказка про Репку кажется варварской вариацией культурных древнегреческих апорий.
Действительно: для того, чтобы выдернуть Репку, необходимо приложить некоторое усилие, условно равное единице. Дедка прилагает половину необходимого усилия, Бабка – половину половины, и так далее. К сожалению, дети не могут долго удерживать внимание и поэтому не в состоянии дослушать до таракана, пчелы, мухи, комара и проч., вплоть до самых элементарных частиц, но и тогда всё время не хватает частицы ещё более элементарной. Поэтому детям быстро сообщают счастливый конец: что будто бы Репка давно выдернута, и дети засыпают счастливые.