Он присел, чтобы лучше видеть, как падают монеты.
– Давайте.
Он передал ей три старинные китайские монеты с отверстиями в центре.
– Обычно я пользуюсь этими.
Чувствуя себя спокойной и свободной, она начала бросать монеты. Он записывал выпадающие строчки. Бросив шесть раз, она взглянула на его записи и сказала:
– Вы знаете, какая получится гексаграмма? Не пользуясь картой.
– Да, – ответил Готорн.
– Чанг Фе, – сказала Юлиана. – Внутренняя правда. Я знаю это, не заглядывая в карту, как и вы, и я знаю, что она означает.
Подняв голову, Готорн пристально посмотрел на нее. Выражение его лица было почти диким.
– Она означает, что все, о чем сказано в моей книге, – правда?
– Да, – ответила она.
– Что Германия и Япония потерпели поражение? – спросил он.
– Да, – ответила она.
Тогда Готорн захлопнул оба тома и выпрямился. Долгое время
он молчал.
– Даже вы не сможете смело посмотреть в лицо правде, – сказала Юлиана…»
Филипп К. Дик
«Человек в высоком замке»
«Делай, что должно, и будь, что будет».
Приписывается Марку Аврелию,
Катону Старшему,
Льву Толстому и пр.
1
За полгода до описываемых событий, в весеннем Томске, когда из открытого окна дома на Дзержинской доносились крики детей и пахло свежим хлебом из магазина на первом этаже, вчерашний воин СА с нестандартным проконсульским именем Юлий торчал дома, обложенный учебниками за десятый класс. Он готовился к поступлению на отделение журналистики филфака ТГУ.
На самом деле больше он надеялся не на подготовку, а на военную форму, в которой собирался заявиться на экзамены. Нелепость, конечно, натягивать гимнастерку, уже давно не являясь солдатом, но так делали все «служивые» абитуриенты. Должна же приемная комиссия как-то понять, что перед ней не желторотый вчерашний школьник, а матерый человечище, отдавший долг Родине, и грех не закрыть глаза на некоторые пробелы в его знаниях.
Но хотя бы что-то знать все-таки было нужно. И Юлий читал, читал, читал… И ничегошеньки из прочитанного не понимал. Потому что весна из окна звала его в сквер гулять с девушкой, сидеть с ней на скамейке, с замиранием сердца ощущать ее упругое теплое бедро… А вовсе не штудировать работы классиков марксизма-ленинизма. Тем более что девушки у него не было, и все его существо требовало поскорее ею обзавестись.
Да и вообще, учиться Юлий не любил и не умел. Ему, например, проще было сочинить песню самому, чем подобрать и выучить чужую. В связи с этим к двадцати годам он насочинял их уже несколько десятков, чувствуя себя непризнанным гением и ставя в один ряд со своими кумирами – английскими «Битлз» и отечественной «Машиной времени». Так что грезил он этой весной не только о любви, но и о всемирной славе.