– Даже не целовались? – уточнила Рита.
– Даже ни-ни.
– Как, ты сказал, ее фамилия? – спросил Юлий, пропуская мимо ушей романтические подробности.
– Была Шмуйлович, теперь – Макаревич.
– Как?!
В голове Юлия с оглушительным хлопком совместились шапка, фамилия и недавние гастроли «Машины времени».
– А ее сына случайно не Андреем зовут?
– Андрей, – подтвердил отец. – А ты откуда знаешь?
– Да ты что, папа, не понимаешь? – удивилась Рита. – Андрей Макаревич – это ансамбль «Машина времени». Юля уже год их песнями бредит.
– Да? – Сергей Константинович отнесся к этому факту довольно равнодушно. – Ну, тем лучше. Может, удастся встретиться, поболтать. Хотя Андрей вроде уже давно живет отдельно от родителей, а ты-то как раз у них остановишься. Ну, если только сможешь найти повод, чтобы вас познакомили…
– Я смогу! – сказал Юлий уверенно. – Смогу.
В пионерском лагере «Огонек» шли приготовления к предстоящему летнему сезону. Красился железный забор, белились корпуса, отдраивались кухонные помещения.
Самое деятельное участие во всем этом принимал студент второго курса иняза пединститута, вожатый Алексей. Не потому, что он был по натуре таким уж стахановцем, а просто все было как-то в кайф, даже тяжелая монотонная работа. Потому что выполнялась она с друзьями и с шутками-прибаутками, а в конце дня намечался вечер с песнями и канистрой гранатового вина.
Это потом, много позже, став директором этого лагеря, он столкнется с другой, темной стороной лагерной действительности – тотальным воровством продуктов, подлостью и вероломством профкома и т. п., а сейчас они с Андреем Дворским весело разравнивали дымящееся прорезиненное асфальтовое покрытие теннисного корта – предмета гордости молодого начальника Игоря Витальевича Бойко.
Зачем он заказал именно прорезиненное покрытие, было загадкой. Месяц спустя на игру вожатых специально приходили девчонки из старших отрядов, чтобы всласть похихикать. Дело в том, что мячик при ударе об этот сверхупругий пол обретал потрясающую прыгучесть, и игра из тенниса превращалась в гибрид художественной гимнастики и прыжков в высоту. Особенно эффектно смотрелся на корте шофер лагеря Гарик Гаспарян, в котором было пару пудов лишнего веса.
Вечером сидели в новом деревянном домике завхоза. Свет к нему еще не подвели, потому, а еще больше для романтики, жгли свечи.
– А вот еще история, – продолжал Андрей Дворский замогильным голосом. – В Богашове жил мальчик деревенский, простой, и вот однажды этот мальчик пошел с пионерами, сбежавшими из нашего лагеря, на железную дорогу. Пионеры оказались хулиганами – ну а кто еще сбегает из лагеря? – и столкнули мальчика под поезд, и ему отрезало ноги. – Андрей сделал паузу, закурил. – Вот. В богашовской больнице врач сделал все, что мог: человеческих донорских ног не нашлось, и он пришил бедолаге что было – коровьи копыта.