Спустя пять минут Йоко, с любопытством озираясь по сторонам, вошла в комнату.
– Товарищ генеральный секретарь, – вполголоса сказал Цуканов. – Наша гостья – японка.
– Вот те раз, – покачал головой Брежнев, привставая с диванчика. – Это откуда ж она взялась такая? Вроде иностранцев мы на концерт не звали.
– Госпожа Йоко Оно – супруга одного из музыкантов.
– Ах, вот оно что. Ну, что ж, значит, попереводить тебе придется. Они же там вроде и по-английски балакают? Спроси-ка ее.
– Do you speak English?* [* Вы говорите по-английски? (англ.)]
– I do**, – лаконично отозвалась Йоко. [** Говорю (англ.).]
– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, – пошлепал Брежнев по диванчику возле себя.
Йоко присела. Она сразу ощутила до сих пор исходящие от престарелого лидера волны мужской силы и власти. А эти флюиды всегда заводили ее.
– Ваш муж, выходит, музыкант?
– Да, мой муж – Джон Леннон. Он – великий музыкант.
– Так уж и великий? Что-то я не заметил. А вы?
– Что я?
– Вы чем занимаетесь?
– Я… – Йоко как-то растерялась. – Я… в основном… Благотворительностью, – неожиданно для себя выпалила она.
– Это что еще такое и с чем его едят?
– Это помощь бедным. Брежнев крякнул.
– Бедным подачек не надо, – сказал он. – Им работу нужно давать. И платить за нее достойно. А у нас, в стране победившего социализма, и вовсе бедных нет.
– А у нас хватает, – пожаловалась Йоко.
– В странах капитала, – уточнил генсек.
– Да, – подтвердила японка. – И пока бедный в стране капитала найдет работу, он ноги протянуть успеет. Так что и вспомоществование наше лишним не бывает никогда.
– Хм. Резонно. А деньги-то на подачки эти вы сами где берете? Чем все-таки зарабатываете?
– Я тоже музыкант, тоже пою, – заявила Йоко и покраснела.
– И хорошо поете? – игриво спросил Брежнев, вернув свое внимание к декольте. – Или как муженек? – Генсека вдруг повело, и он чуть не уткнулся собеседнице носом прямо в ложбинку между грудями.
– Хорошо, – соврала она, не отстраняясь, а даже наоборот, более рельефно обозначив бюст.
– Так, может, нам не их, а вас в тур по стране отправить, а? – спросил Брежнев, словно подслушав ее тайные мечты.
– Я готова, товарищ генеральный секретарь, – отозвалась Йоко, наделяя Брежнева своим фирменным гипнотизирующим взглядом и как бы невзначай косаясь грудью его плеча. – Готова на все.
Тут в дверь комнаты отдыха постучали.
– Мы подумаем, – сказал генсек, выпрямляясь. – Ежели политбюро их программу не утвердит, будем прослушивать вас.
Цуканов выглянул за дверь и сообщил:
– Ваша дочь, Леонид Ильич. С товарищем.
– Пусть заходят, – кивнул Брежнев. – А вы, госпожа, э-э-э…