Четыре тысячи миль на "Сибирякове" (Канторович, Дьяконов) - страница 21

Значит, отдаться на волю течений и ветров? Безвольно ждать ? Но чего можно дождаться в ледяных просторах Чукотского моря, когда зима уже заглядывает в глаза, когда температура падает с каждым днем, когда море затягивается молодым льдом, и молодой лед крепнет? Пассивная борьба со льдами, безвольный дрейф вблизи берегов, причудливыми петлями и зигзагами ложащийся на карту ученого гидролога, равнодушного к ближайшей судьбе экспедиции и интересующегося в эту минуту только загадкой нового полярного течения? Этот дрейф, начавшийся у берегов Чукотки, мог окончиться у северных берегов Шпицбергена, у западных берегов Гренландии... Правда, „Сибиряков“ обеспечен на полтора года и продовольствием, и снаряжением, и топливом. Но партия и правительство приказали - открыть северный морской путь, пройти его за одну навигацию. Нельзя уступать, нельзя складывать рук, а тем более в нескольких шагах от конечной цели. Победа не дается без борьбы. Так будем же бороться! И началась борьба...

Серой угрюмой массой в стаи ал справа от ״Сибирякова״ мыс Сердце-Камень, свидетель двух полярных зимовок. Здесь дважды зимовала ״Мод״ Амундсена, один раз на пути к востоку, другой раз — возвратившись из Нома на Аляске, перед своей новой попыткой войти в дрейфующие на северо-запад льды. ״Мод״ не могла добровольно попасть в течение; "Сибирякову" это течение грозило постоянно. Судно несло сначала на юго-восток вдоль чукотского побережья, потом обратно. И этот дрейф повторялся дважды. За неделю — с 23 по 29 сентября— ״Сибиряков״ вычертил по морской поверхности большую дугу, выгнувшуюся к северу и опиравшуюся одним концом в мыс Икигур, другим — в мыс Дежнева.

Мимо "Сибирякова" пролетали на юг бесконечные стаи птиц. Зима приближалась быстрыми шагами, с нею наступали нестерпимые холода, море сковывалось сплошными ледяными полями, исчезало все живое, замирала на полгода жизнь во тьме полярной ночи. Птицам нечем кормиться в Арктике в зимние месяцы — пора на юг! ״На юг!״ — слышится в хриплых криках многотысячных птичьих полчищ, в шуме бесчисленных крыльев. С палубы парохода участники экспедиции задумчиво провожают взглядами птичье переселение. Когда-то ״Сибиряков״ будет на юге? И будет ли это когда?

 

Но не место тоскливому унынию в груди советского моряка, советского полярника. Надо положить конец нежелательному дрейфу, изменить его направление. Легче всего встать на якорь на неглубокой воде. Если вода не глубока! Натягивается в струну и звенит, как струна, якорная цепь. На нее напирают, наваливаются тяжелые льдины, в десятки тонн весом. Если течение слишком сильно, якорь не держит. Он начинает ползти по дну, и судно опять дрейфует. Иногда приходится взрывать аммоналом особенно назойливую льдину, но и это мало помогает. Тогда при помощи паровой лебедки льдину оттаскивают в сторону или заносят на другую льдину ледовый якорь, закрепляют его, и потом ״Сибиряков״ подтягивается к ней, уклоняясь от напора льдов.