Курт расписал график ведения наблюдений на трёх человек с интервалом по четыре часа. Но первый день сам пролежал на башне до глубокой ночи, намечая ориентиры и сектора контроля. К нему по очереди поднимались приданные ему солдаты, и он подробно инструктировал их и ориентировал на местности. Он тщательно замаскировал лежбище, теперь вести наблюдение можно было почти без опаски. Погода стояла ясная, с хорошей видимостью. Расстояние до поселка — километра два с лишним, хорошо просматривались дороги, дворы и дальние окрестности.
Там в маленьком посёлке стояла русская часть. Какого состава, рода войск и численности, Курт установить не успел, потому что на следующее утро началась суета — русские стали сворачиваться, грузиться в машины и спешно отправились с насиженного места на новое. Курт сдал смену неуклюжему Петеру, спустился вниз и передал в штаб части информацию о том, что русские ушли из посёлка. Пока начальство совещалось, он лёг спать и проспал бы до сумерек, если бы через три часа его не разбудили — в посёлке снова началась бурная жизнь. На одном дыхании Курт взлетел на башню. В бинокль отчетливо были видны несколько десятков солдат и пара офицеров. Новая русская часть, явно артиллерийская, спешно прибыла в посёлок. В полукилометре за ним, на горке, они уже успели установить свои орудия на старых, подготовленных кем-то раньше позициях, теперь обустраивались на постой в посёлке.
Перед тем как оставить на дежурстве Петера, фельдфебель долго и подробно инструктировал его. Легендарная лень и эгоизм этого себялюбца служили поводом для язвительных шуток всего взвода, и сам Курт никогда бы не выбрал его в напарники для такого дела. Этот никчемный для службы солдат всегда себе на уме. Неделю назад он самовольно ушёл из части, отправился с подвернувшейся машиной за сорок километров домой. Вернулся назад через пару дней. Командир то ли подношение какое получил, то ли счёл излишним и хлопотным отдавать его под суд. Просто отправил на выселки в это холодное и голодное, но самостоятельное плавание. Не любил Курт этого типа и знать особо о нём ничего не хотел. Но зубного техника распирало от желания говорить, и тараторил он без умолку. Что живёт он в хорошей трёхкомнатной квартире, выделенной ему специально поселковым управлением в двухэтажном доме со всеми удобствами. Что в посёлке и ближайшей округе много зажиточного народу и все после сорока нуждаются в протезировании зубов. К нему очередь расписана на год вперёд, и зарабатывает он в три раза больше, чем его вечно недовольный сосед-полицейский. Он и в этот раз из части ушёл не только родных навестить, но и денежки получить за отлитые им по ранее снятым слепкам золотые коронки. Деньги взял с нескольких поселковых немалые, овчинка стоила выделки. На эти денежки фрау Брун уже прикупила кое-чего толковое в их дом и на двор.