Марк прикрыл глаза, и ему то ли почудилось, то ли на самом деле в небе появилась радуга, и не хотелось ни открывать глаза, ни двигаться, чтобы не прерывать этого случайного, но такого счастливого состояния. Ему показалось, что пространство наполняется каким-то посторонним, свистящим, режущим воздух звуком. Больше он ничего не услышал и не почувствовал, только на многоцветье радуги в его глазах стремительно накатилась алая пелена.
Тяжелый гаубичный снаряд, прилетевший невесть откуда, разорвался в центре двора. Всем заложило уши и окатило комьями мерзлой земли и камнями. Колька, стоявший за лошадью, телом своим ощутил, как она дёрнулась и стала медленно оседать, заваливаясь на левый бок, придавливая его. Он уперся в лошадиный бок, медленно отступая назад, к стене, пытаясь придержать падение Майки. Но тяжесть была велика, и лошадь завалилась ему на ноги, обнажив обширную рану от осколка, вспоровшего всю правую сторону ее живота. Колька остался невредим, весь плотный поток осколков приняла в свое широкое тело лошадь.
Солдаты, запоздало попадавшие на землю, теперь медленно поднимались, ошарашенно оглядывали двор, ощупывали себя, отряхивали шинели. Им повезло — живы, хоть слегка контужены мощным взрывом. Но живые! Они даже не могли поверить в это. Все остались целы, только Майка лежала на боку, с вывалившимися наружу кишками, обессиленно похрапывала, беспомощно дергая задними ногами и головой.
Перепуганный жеребёнок носился по кругу, перепрыгивал через что-то, лежавшее в самом дальнем углу двора, тревожно, не переставая, ржал. Колька продолжал растерянно топтаться возле лошади, впервые не зная, чем помочь ей. Тем временем Ефим побежал в угол двора, посмотреть, что там такое чернеет. На снегу лежало обезглавленное тело комбата, плавающее в огромном кровавом пятне. Поражённый Ефим какое-то время сидел на корточках у тела, затем крикнул:
— Давай санинструктора сюда, срочно! Ребята, комбата убило, несите плащ-палатку.
Подбежали солдаты и санинструктор Наталья. Снег не мог впитать всей вытекшей крови, и теперь она прямо на глазах сворачивалась, превращаясь в тяжелые сгустки. Наталья несколько секунд, ничего не понимая, смотрела на обезглавленное тело, а потом стала заваливаться набок в глубоком обмороке. Солдаты подтащили её к дому и оставили сидеть, прислонив к стене спиной.
Головы поблизости от тела не нашли. Ефим прошел вдоль стены сарая и увидел голову Марка, лежавшую на затылке, лицом вверх с открытыми глазами в небо. Рядом валялся большой окровавленный осколок снаряда с острой рваной гранью, который на излёте ударившись в стену, оставил в ней глубокую щербину. Нести голову комбата в руках Ефим не решился, пошел за какой-нибудь подходящей ёмкостью к старшине. Тот раздумчиво стоял у издыхающей лошади, наблюдал за батарейным разором, случившимся нежданно, как шторм на застойном озере. Там же, расталкивая всех, гоношился сержант Романенко. Когда Ефим подошёл, он кричал на Кольку: