К счастью, в торбе Никифора, притороченной к седлу, нашлась лишняя луковица, краюха хлеба и кусок солонины, чему голодный офицер несказанно обрадовался. Прошло уже шесть часов, как они выехали из Инстербурга, и, по прикидкам, им еще оставалось часа четыре пути. Всадники двинулись дальше. Дорога шла на запад через несколько деревень, которые не зацепила разрушениями война. Но все же следы прохождения огромной массы войск присутствовали всюду. Проехали посёлок Гросс Астравишкен, дальше пошел сумрачный лес, они пришпорили лошадей, стараясь побыстрее проскочить опасное место. Но проскочить не удалось. С правой стороны от дороги прогремели выстрелы, всадники припали к лошадиным шеям. Казак ловко выхватил из-за спины карабин и несколько раз, не целясь, выстрелил в сторону пальбы. Разгорячённый Орловцев развернул коня в лес и уже было пустил его через придорожную канаву, но Никифор успел подскочить, ухватил лошадь за уздечку и закричал:
— Куда, куда… Стой, ваше благородие. Это ж лес, а не поле, тут на лошади не развернёшься, сразу подстрелят.
Орловцев мгновенно отрезвел: в горячке бездумная храбрость часто соседствует с глупостью. Он благодарно похлопал казака по плечу, и они, сторожко оглядываясь по сторонам, поскакали по лесной дороге. Вскоре нагнали замыкающие части дивизии, идущие маршем, но все же значительно медленнее, чем двое искусных наездников. Через два часа, не доезжая до поселка Грюнтанн, они отыскали штаб 27-й дивизии. Орловцев тут же сдал секретные пакеты дежурному офицеру и получил предписание остаться при штабе, а назавтра готовиться к выезду в Инстербург с поручениями. На ночлег приказали остановиться в поселке Мульдшен. Добрались они туда быстро, расседлали лошадей, задали им корма, а сами расположились в мансарде старинного дома, неподалёку от деревенской церкви. Церковь казалась довольно старой, но на флюгере, который вертелся на колокольне, была выбита дата «1808 год».
— Надо же, строили во время Наполеоновского нашествия, — удивился Орловцев, но на Никифора это не произвело никакого впечатления — при Наполеоне, так при Наполеоне. Единственное, что казак знал о Наполеоне, то, что прадед его «воевал Наполеона» и прошёл за ним по всей Европе до самого Парижа.
Уставшие, они сразу же крепко уснули. Части дивизии до позднего вечера шли и шли на запад, опрокидывая немецкие заслоны, и остановились, не дойдя несколько километров до Алленбурга. Наутро 26 августа, движимый любопытством, не дожидаясь штабной колонны, Орловцев с казаком выехал в городок и оказался там вместе с передовыми отрядами, которые не встретили никакого сопротивления. Это был город, но совсем маленький город, почти игрушечный. Прямо перед въездом в него дорогу пересекал Мазурский канал, а за городом протекала река Алле, в которую здесь же впадала маленькая речка Омет. Это слияние двух небольших рек сильно украшало городок, красиво лежащий в излучине по правому берегу Алле. Да и город этот без реки нельзя было представить, он и назвался в честь нее Алленбург. Готическая церковь с высокой колокольней-башней стояла на небольшой площади городка. Казалось, что стоит она здесь вечно и ни природа, ни время не властны над ней. Но человек властен и над седой готикой, человек, чуждый природе и истории, и власть его безжалостна.