Таким вот образом впали мы в великую нужду. Турки окружали нас со всех сторон, так что никто из наших не осмеливался выйти из лагеря. Они теснили нас с одной стороны, а голод мучил нас с другой. Но помощь все не приходила. Простой и самый бедный народ бежал на Кипр, в Романию и в горы. К морю идти мы в любом случае не осмеливались, опасаясь злобных турок. Все пути были для нас закрыты.
Господин Боэмунд, прослышав, что на нас идет бесчисленная орда турок, так обратился к своему окружению: «Сеньоры и разумнейшие воины, что будем делать? Нас не столь много, чтобы сражаться с турками и там и там. Но знаете, как нам следует поступить? Разделимся на две части. Пусть пехотинцы остаются стеречь шатры. Они смогут противостоять тем, кто находится в городе. Остальная же часть воинов пойдет с нами навстречу нашим врагам, которые расположились неподалеку, в замке Арегх, за мостом через Оронт».
Когда же настал вечер, вышел из лагеря благоразумный муж Боэмунд с другими славными воинами и направился по пути между рекой и озером. На рассвете он приказал разведчикам выдвинуться вперед и разузнать, сколько у турок отрядов конницы, где они расположены и что делают. Те выдвинулись и тщательно стали выискивать место, где прячутся турки. Наконец они увидели, что бесчисленное множество турок, разделившись на два отряда, выдвинулось со стороны реки. Главные же их силы шли позади.
Разведчики поспешно возвратились, говоря: «Вот, вот, идут! Будьте все готовы, ибо они уже близко».
Муж благоразумный Боэмунд сказал остальным: «Сеньоры и непобедимые воины, выстраивайтесь для битвы».
Они ответили ему: «Ты рассудителен и благоразумен, ты велик и знаменит, ты храбр и победоносен! Ты законодатель битв и судья сражений. Все, что тебе кажется полезным, соверши и сделай для себя и для нас».
Тогда Боэмунд приказал, чтобы каждый из предводителей сам выстроил свой отряд в должном порядке. Так и было сделано. Выстроились шесть отрядов. Пять из них, соединившись, ударили по неприятелю. Боэмунд со своим отрядом шел на некотором расстоянии позади.
Наши с успехом схватились с врагами врукопашную. Гром битвы сотрясал небеса. Сражались все. Тучи метательных снарядов взлетели в воздух, так что померк свет. После того как подошли главные силы турок и обрушились на наших воинов, они медленно стали подаваться назад. Муж многоученый Боэмунд, увидев это, застонал. Он приказал своему коннетаблю Рожеру, сыну Жерара: «Спеши скорее, как только можешь, как подобает храброму мужу. И будь ревностным помощником Богу и Святому Гробу. Помни, что эта война не плоти, но духа. Итак, будь храбрейшим поборником Христа. Ступай с миром. Да пребудет Господь с тобой повсюду». Со всех сторон защищенный знаком креста, был он подобен льву, что, проголодав три или четыре дня, выходит из своей пещеры, рычащий и жаждущий овечьей крови, и безрассудно бросается на стадо, растерзывая овец, бегущих в разные стороны. Так он сражался среди толп турок. Он так сильно наседал на них, что знамя его металось над их головой. Другие отряды, увидев, что знамя Боэмунда с честью вознеслось среди других, повернули обратно и единодушно устремились на турок. Те же, ошеломленные, ударились в бегство. Наши преследовали их и рубили вплоть до моста через Оронт. Турки поспешно вернулись в свой лагерь, взяли все, что только могли найти, и, предав сам лагерь огню, бежали. Армяне и сирийцы, полагая, что турки полностью проиграли битву, вышли и поджидали их в ущельях, где они убили и взяли в плен многих из них.