– И ты надеялся нас перехитрить? – грозно спросил Ловчий. – Что ты скрываешь? Уж, верно, ты колдун… я сразу подумал, что одежда у тебя странновата!
Михаил Анатольевич растерянно посмотрел на свои шлепанцы, к коим за время блужданий по дебрям пристал всевозможный лесной сор, и перевел непонимающий взгляд на Ловчего.
– Я – колдун?
– Кто же еще! Никто не смог бы, кроме самого Пэка, выбросить на его костях двенадцать! Да еще два раза подряд! Признайся, что ты…
Ловчий осекся и устремил взгляд куда-то поверх плеча Овечкина. Михаил Анатольевич, пытавшийся собраться с мыслями для ответа на нелепое обвинение, этого не заметил. Зато увидел, как Пэк, возбужденно извивавшийся в огне, вдруг замер и исчез, словно растворившись.
Ничего не поняв, но тем не менее отчетливо ощутив спиной чье-то присутствие, Овечкин поспешно обернулся.
На краю поляны стоял человек. И человек этот с первого взгляда так не понравился Михаилу Анатольевичу, что он, позабыв обо всем, вскочил на ноги и попятился в сторону от костра, и пятился до тех пор, пока в спину ему не уперлись упругие колючие ветки елового молодняка.
У человека была длинная седая борода, ниспадавшая на грудь, и прямые белые волосы до плеч. Под косматыми бровями зловеще сверкали глаза. Одет он был в черную рясу до самых пят, подпоясанную грубой веревкой, и опирался на тяжелый резной посох. Волхв, да и только!
– Стража хренова, – произнес этот страшный человек глухим басом и замахнулся посохом. – Опять вы за свое?
Голос его, однако, прозвучал на удивление добродушно, и Овечкин растерянно заморгал.
– Привет, отшельник, – как ни в чем не бывало отозвался Ловчий. – Мы тебя разбудили?
– Разбудили… я же просил не вовлекать посетителей в азартные игры! Ну все, еще раз поймаю – пожалуюсь вашему начальству, ей-богу, пожалуюсь! Надеюсь, ты ничего не успел проиграть, сын мой? – неожиданно обратился старик к Овечкину, и тот, окончательно опешивши, машинально покачал головой.
Ловчий снова подал голос:
– Он не посетитель. Это случайный путник…
– Случайный?
– … и колдун! – решительно закончил призрак. – Он дважды выбросил двенадцать на костях Пэка!
– Ну и что? – сердито осведомился отшельник. – Скор ты на выводы, повелитель леса! Если б ты был моим учеником, я велел бы тебе просидеть три дня на воде и хлебе и поразмыслить, что есть случайность!
Он махнул на Ловчего рукой и снова обратился к Овечкину:
– Пойдем, сынок. Устал, небось?
Не дожидаясь ответа от онемевшего Михаила Анатольевича, старик повернулся лицом к лесу, поднял посох, и между деревьями вдруг открылась тропинка. Совсем недалеко в конце ее, затерянная во мраке чащи, стояла маленькая бревенчатая избушка, и мирным светом теплилось одинокое оконце.