Он откинулся на спинку стула и устремил на Овечкина пристальный ожидающий взор. Михаил Анатольевич задумался.
Он, кажется, знал человека, который мог помочь молодому королю. То был отец Григорий. В необыкновенных способностях отшельника Овечкин нимало не сомневался. Так же, как не сомневался больше и в здравом рассудке Никсы, и в правдивости рассказанной им истории. Более того, ему очень хотелось принять участие в дальнейших приключениях короля и уж совсем не хотелось думать о собственных неприятностях, показавшихся вдруг такими мелкими… как раз по плечу жалкому человечку. Он подавил неприятное чувство и решительно обратился к Маколею:
– Никса… вы разрешите вас так называть?
Тот кивнул, не отрывая напряженного взгляда:
– Конечно. Ябыл государем для своих подданных и Бог весть когда стану им снова. Пока что я никто. Никса. А как прикажете обращаться к вам, сударь?
– Михаил Ана… Миша, – поправился Овечкин. – Так вот, Никса. Сегодня вечером мы с вами пойдем к одному человеку и узнаем у него, как нам попасть к отцу Григорию…
И говоря это, нимало не сомневался Овечкин, что так и будет. Да и кто, спрашивается, мог им помешать навестить ученика отшельника?..
Босоногий колдун возвратился домой к середине дня, вид имея взъерошенный и неудовлетворенный. И первое, что он спросил, внезапно явившись посреди комнаты, было:
– Ну что, пришел Овечкин?
Доркин подпрыгнул от неожиданности.
– Что?
Тут Аркадий Степанович увидал на столе корзину с грибами и резво подбежал к ней.
– Ну вот же, Овечкин принес! Где он?
– А, ты про этого остолопа? – сообразил наконец Доркин. – Почтеннейший, предупредить надо было! Я не знал, что он Овечкин, и что его по этой причине принимают в твоем доме…
Колдун оттолкнул корзину и повернулся к нему.
– Что?.. Ты хочешь сказать, что не впустил его в дом?
Доркин пожал плечами.
– Как я понял, он и не рвался войти. А услыхав, что ты колдун, и вовсе готов был бежать без оглядки.
Лицо у Аркадия Степановича вытянулось.
– Ай-я-яй! – сокрушенно вымолвил он. – Экая незадача!
– Когда бы ты предупредил меня… – начал Баламут, но босоногий старец не дослушал.
– Предупредил… я и сам не знал. Мне рассказал о нем отец Григорий! И еще полдня я потратил, пытаясь вытянуть хоть какие-то подробности, но тщетно, тщетно, друг мой…
– А талисман? – не выдержал Баламут, нисколько не интересуясь Овечкиным, однако почуяв вдруг недоброе. – Ты принес его?
– Да вот же! – горестно воскликнул старец. – У Овечкина твой талисман!
Королевский шут на мгновение утратил дар речи и обалдело уставился на него.