За ситцевым пологом заплакал ребенок, и сонный женский голос тихо запел:
— Баю… баю… бай!..
— Раздевайся, — засуетился Андрей.
Михаил Афанасьевич, еще не зная, как отнестись к этой неожиданной встрече, снял на кухне полушубок и, приглаживая короткие волосы, вернулся в комнату.
Устинья Григорьевна уже справилась с волнением и встретила его спокойно, только, когда она внимательно вглядывалась в его лицо, в карих глазах теплился притушенный тревожный огонек. Здороваясь, Михаил Афанасьевич ощутил, как в его широкой ладони дрогнула рука женщины.
— Как хозяевали? — спросил Михаил Афанасьевич, усаживаясь на стуле между Устиньей Григорьевной и Рудновым.
— Как отдыхалось? — в свою очередь спросил Руднов.
— Мед, пиво пил и усы лишь обмочил, — наигранно пошутил Михаил Афанасьевич.
— Оно и видно, что знатно отдохнул, — тихо и с упреком сказала Устинья Григорьевна. — С лица-то опал. Камни, что ли, на тебе возили, Михаил Афанасьевич?
— Да вроде до камней не дошло…
— Детей видел?
— У них и жил. Так, как хозяевали, начальники? — отводя лишние вопросы, опять спросил Михаил Афанасьевич.
— Убытки подсчитываем, — нахмурив жиденькие брови, ответил Руднов и потянулся за каким-то листком, исписанным цифрами.
Михаил Афанасьевич насупился и буркнул:
— А вы прибыль сначала подсчитайте. Так хорошие хозяева делают.
— Прибыль никуда не денется. А вот худые места, куда деньги проваливаются, заштопать надо, — вступилась за Руднова Устинья Григорьевна.
Опять заплакал ребенок, и снова женский голос дремотно запел:
— Баю… баю… бай!..
Все помолчали, прислушиваясь к затихающему плачу ребенка.
Михаил Афанасьевич достал папиросы, но закуривать не стал. В пальцах его захрустел спичечный коробок.
— Что же оробели? — глухо спросил Михаил Афанасьевич, разминая в мелкие щепки спичечный коробок и просыпая на пол спички. — Бейте! Я — не из слабых, удары на ногах переношу. Хозяйничал плохо, колхоз раздел, разул… Гнать надо в шею!..
— Не выдуривайся, Михаил Афанасьевич, — попросила Устинья Григорьевна. — Нам серьезное надо решать.
— Был я в райкоме, разговаривал… Тебе буду сдавать дела, — посмотрел Михаил Афанасьевич в лицо Руднова.
Он смело встретил этот взгляд, не отвел глаз.
— И со мной говорили, — тихо ответил Руднов. — Не скрываю: дал согласие. Теперь дело за колхозниками: кого они изберут.
Михаил Афанасьевич медленно и грузно поднялся.
— Вот и объяснились… Славно!.. А теперь слушай внимательно, Андрей, ты помоложе, кое-чему имею право поучить. Так у нас иногда бывает — сегодня у тебя пост и поднимают за тебя тост, а завтра тебя с ног и тебя же чуть не на погост. У меня грехов много, не баклуши бил, а работал. Так ты мне лишних не прибавляй. Понял? Не приму!