Встал я с трудом, голова гудела, и я не обратил внимания на то, что это было за место. Не без труда я выбрался на главную улицу, оттуда дошел до дома портного Луна, поднялся к себе и мгновенно снова уснул. Потому о судьбе своей драгоценной невесты я узнал, только когда меня схватили стражники по приказу вашей чести».
Здесь старшина Хун остановился, посмотрел на судью, а потом с усмешкой продолжил:
— Ну а теперь заключительные слова этого наглого лицемера:
«Если ваша честь приговорит меня к высшей мере наказания за мое непозволительное поведение по отношению к несчастной или за то, что я невольно способствовал ее смерти, я радостно приму этот приговор. Он освободит меня от невыносимого существования в черном отчаянии, в которое я погружен из-за потери любимой. Но ради того, чтобы смерть моей возлюбленной была отомщена и ради чести моей семьи, я вынужден настаивать на том, что я не причастен к изнасилованию и убийству, в которых меня обвиняют».
Хун положил бумагу на стол и постучал по ней указательным пальцем.
— Очевидно, что Ван придумал, как избежать заслуженного наказания. Он делает упор на соблазнении, решительно отрицая, что убил девушку. Конечно, он же прекрасно понимает, что наказание за совращение незамужней, да еще с ее установленного согласия — это всего лишь пятьдесят ударов бамбуковой палкой, тогда как за убийство его казнят публично.
Старшина выжидающе смотрел на судью, но тот молча выпил еще одну чашку чая, а потом спросил:
— Что ответил судья Фэн на заявление Вана?
Хун заглянул в бумаги.
— Он более не расспрашивал кандидата Вана и занялся дальнейшим расследованием, как и положено.
— Это мудро с его стороны, — одобрил судья, — а можешь ли зачитать отчет о посещении места преступления и заключение судебного врача, установившего смерть?
Хун развернул документ дальше.
— Да, ваша честь, здесь есть все подробности. Судья Фэн с помощниками отправился на улицу Полумесяца. В каморке они нашли тело девушки лет девятнадцати, хорошо сложенной и крепкой.
Ее лицо было искажено судорогой, волосы растрепаны. Матрас лежал поперек ложа, подушка валялась на полу, как и длинный кусок белой ткани, привязанный одним концом к ножке кровати. Напротив стояло большое корыто для стирки, а в углу — маленький столик с треснувшим зеркалом. Опрокинутый табурет лежал рядом с кроватью.
— А какие-либо улики, указывающие на убийцу, были найдены? — спросил судья.
— Никаких, ваша честь. Место преступления обыскали самым тщательным образом, но все, что нашли, это стопка любовных стихотворений, посвященных Чистоте Нефрита. Они лежали, аккуратно завернутые, в ящике туалетного столика. Она, конечно, не читала их, ибо не владела грамотой. Стихи подписаны именем студента Вана. Судебный врач установил, что смерть наступила от удушения. Вот его точные слова: «На горле жертвы, в тех местах, где его сжали руки убийцы, остались два больших синяка. Царапины и ссадины на руках и груди свидетельствуют о том, что жертва отчаянно сопротивлялась. Также, судя по некоторым признакам, девушка была изнасилована до или во время удушения».