Судья сказал им тихо:
— Сначала мы отправимся к генералу Бао, затем к судье Ваню и, наконец, заберем господ Лина и Вэня. Вы поедете впереди.
Ма Жун поклонился.
— Мы обмотали копыта лошадей соломой, — сообщил он. — Никто не услышит ни звука.
Судья одобрительно кивнул, и по его сигналу процессия тронулась. В полной тишине отряд двинулся на запад вдоль внешней стены судебной управы, потом повернул на север и через некоторое время остановился перед жилищем генерала.
Как только старшина постучал, ворота распахнулись. В центре двора, в окружении тридцати слуг, стоял генеральский паланкин. Судья ступил на землю. У подножия лестницы зала приемов его ожидал генерал Бао в парадной военной форме.
В свои семьдесят он выглядел внушительно благодаря наряду из фиолетового, расшитого золотом шелка и позолоченной кольчуге. Большой меч в украшенных драгоценными камнями ножнах свисал с его пояса, а на шлеме стояли цветным веером флажки пяти дивизий, которыми он некогда командовал во время кампаний в Центральной Азии.
Когда они поклонились друг другу, судья Ди заговорил:
— Я глубоко сожалею, что побеспокоил вашу честь в столь неурочный час, но ваше присутствие необходимо для того, чтобы разоблачить подлого преступника. Поэтому я умоляю вас внимательно наблюдать за всем, что произойдет, чтобы позднее засвидетельствовать это перед судом.
Генерал явно был рад присоединиться к таинственной предрассветной вылазке. С готовностью настоящего солдата он ответил:
— Вы наместник округа, и я вам подчиняюсь. Вперед!
Аналогичным образом судья переговорил с судьей Ваном, а потом с главами гильдий ювелиров и плотников. Когда процессия, состоявшая теперь уже из пяти паланкинов и более чем сотни людей, приблизилась к северным воротам, судья подозвал Ма Жуна и распорядился:
— Как только мы выйдем из города, ты и Цзяо Тай передайте всем следующее указание: под страхом смерти запрещается отдаляться от кортежа. Вы с Цзяо Таем будете ездить вдоль флангов, держа луки наготове. В того, кто покинет ряд, сразу же стреляйте. Теперь поезжай вперед и вели стражникам открыть ворота.
Вскоре отряд выехал через массивные, обитые железом северные ворота и направился в сторону храма Безграничного милосердия. Когда они прибыли, старшина Хун постучал в ворота. В зарешеченном окошечке показалась голова заспанного монаха.
— Мы стражники суда, — объявил старшина, — на территорию храма проник вор! Откройте, мы должны его схватить!
Послышался скрип засова, и ворота чуть раздвинулись. Соскочившие с коней Ма Жун и Цзяо Тай навалились на створки и распахнули их. Потом они заперли двух испуганных монахов в при-вратницкой, пригрозив отрубить им головы, если вздумают шуметь. Когда кортеж очутился в первом дворе, судья Ди и четверо свидетелей спустились из паланкинов. Он попросил их следовать за ним в главный двор, приказав остальным остаться. В молчании все пятеро двинулись за Дао Ганем, который показывал дорогу, позади шли Ма Жун и Цзяо Тай.