Стало темно и безразлично.
Где-то через толщу темноты прорывался голос Ольги.
– Живучая, скотина. Ирка и травила тебя. И к гадалке ходила, чтобы ты от Стаса моего отвяла. Но нет же. Все неймется тебе.
«Стас, Слава», – имена, названные Ириной и Ольгой, как жернова перебирались в голове, взорвавшись общим: Станислав! Господи, этого урода похотливого Станислав Звягинцев зовут. В голове, перекрывая страх, всплыла телеграмма, принесенная ошибочно в ее квартиру. И сразу за ним, как пощечина ее невнимательности, фамилия в расчетке «Ирина Владимировна Звягинцева». Это она спустя год стала Борисовой. А на девичья фамилия – Звягинцева, как у этого урода Стаса.
И это совершенно точно не совпадение.
Инга чувствовала, как на горле аккуратно и методично завязывается узел: Ольга по-хозяйски откинула ей волосы с лица, поправила петлю, передвинула ее к подбородку. Подхватив за подмышки, подтянула в ванную, прислонила к стене. Сознание прорывалось к Инге, стучало в виски барабанной дробью, взывала к чувству самосохранения, разрывалось тупой болью в легких, сорванной гортанью. Ольга совсем рядом: Инга чувствовала ее дыхание, торопливые шаги. Сквозь отекшие веки могла видеть лишь как мелькает ее тень. Рядом. Еще ближе. И чуть правее.
Инга, резко поджав к подбородку колени, тут же с силой распрямила их, лягнув Ольгу по щиколотке. Та взвыла, от неожиданности потеряла равновесие. С грохотом посыпались с полочки мази и шампуни, отвалилось и рассыпалось по кафельному полу небольшое, размером с пирожковую тарелку, зеркальце на горбатом кронштейне. Инга хватала то, что падало с полок, и бросала в Ольгу, отстреливаясь. Едва на грани сознания, выползла из ванной.
Запереть. Выиграть время. Позвать на помощь.
Там все еще открытая дверь на лестничную клетку. Там спасение.
Только сил совсем нет. Последствие асфиксии, мышцы не слушались, перед глазами разливалось сине-черным. Но Инга упорно ползла в коридор. Скользила по разлитым шампуням, ударялась об угол ванны, о стену. Слишком медленно. Слишком.
Удар под ребра. Трехэтажная брань.
Поздно. Не успела. В руках озверевшей Ольги снова мелькнула синевой скакалка, Инга почувствовала, как затягивается на горле петля, а перед глазами расцветает взгляд, испугавший ее минувшей ночью в страшном ночном кошмаре – черный от ненависти и злобы.
Сквозняк по полу. Движение где-то справа. Длинная тень. Обрывки фраз.
Уже утопая в липко-вонючем и приторно-сладком, Инга почувствовала, как ее подняли с пола. Как с горла сползла удавка. Дышать. Какое это наслаждение – дышать.