Пиманов посмотрел на него зверем:
– И что вы мне суете эти бумажки из своего портфеля? Что я с ними, по-вашему, сделать должен?
Лебедев дернул плечом:
– А с ними вам и не надо ничего делать. Письмо с буквами из американского журнала получено моим клиентом несколько месяцев назад и переслано мне. Их у него много, приходят регулярно, полиция извещена, что-то там проверяет. Второе письмо получено мною на мою электронную почту и с криминалистической точки зрения в этом виде никакой ценности не представляет. Ваши спецы могут проверить мою почту, отправителя, его IP-адрес, но не думаю, что вам удастся узнать существенно больше: сервер находится на Гибралтаре.
Пиманов невесело хмыкнул. Руслан продолжал:
– По этой причине письма и лежали в моем портфеле. Ни в свою коллегию адвокатов, ни в прокуратуру я не заявлял. И лежало бы оно у меня еще дольше, если бы не похищении Лидии. Чем черт не шутит – вдруг связаны…
Он встал и подошел к блестящему круглому блюду с выставленным на нем графином и несколькими стаканами, плеснул воды в один из них, большими глотками выпил.
– Я вас прошу привлечь меня к расследованию. Я могу быть полезен.
Руслан поставил стакан на прежнее место.
– В качестве кого? – Пиманов нахмурился.
– Представителя потерпевших.
* * *
Сразу после разговора со следователем Руслан направился по адресу, написанному на бледно-розовом листке для заметок. Пиманов не стал включать бюрократа, дал адрес из дела.
– А утром отправляемся к свидетелю Столбову, – проинформировал Руслан перед тем, как закрыть дверь. Пиманов кивнул, уже дергая черную пузатую компьютерную мышь и выводя монитор из состояния сна.
Лида жила на северо-востоке. Тихий спальный район, недалеко от метро.
Он поднялся на третий этаж. Предстоял сложный разговор.
Вспомнились глаза Лиды. Они светло-серые, с искринкой. Будто плещется у нее внутри смешинка и заражает всех вокруг.
Рядом с ней тепло и надежно.
Он мгновение назад это понял. Вот когда предложение делал – не понимал, просто было чувство, что рядом оказался неслучайный человек, и что его надо удержать. А вот сейчас, перед тяжелой темной дверью, понял.
И выходит, те люди, к которым он пришел, которые там, в глубине квартиры, с ума сходят от тревоги и ужаса, которые гонят из головы картины одна страшнее другой – не чужие ему. Хоть и не знают еще об этом.
Темная металлическая дверь неожиданно распахнулась: на пороге, тяжело вздыхая и пряча отекшее от слез лицо, появилась очень полная женщина в цветастом платье. Из-за ее необъятного плеча мелькнуло бледное личико Лидиной сестры, Женьки, кажется.