— Нейтрализовать. Учитывая проворность товарища, нейтрализовать немедленно, попытки к бегству пресекать жёстко, — капитан задумался. — И это, ребят, не следите там. Чтобы зачистку не пришлось проводить.
Зуяба изучал выгрузку данных по сектору поиска.
— Капитан, в нашем секторе в ближайшие дни неспокойно. Аборигены отмечают большой всепланетный праздник. Здесь — особенно активно. Взрывами окрашенных пороховых снарядов, лентами, ряжеными, традиционной трапезой с употреблением в пищу ядовитой смеси и горючих жидкостей.
— Как называется праздник-то? — капитан нахмурился: это существенно ухудшает дело, глюк может мимикрировать, может притворяться кем угодно, чем больше объектов, тем сложнее его будет найти. А в толпе вообще не выловишь.
— Новый год. Действующие лица: старик с бородой в красной шубе, девочка с белыми косами, зайцы, фольклорные элементы типа злодеек-женщин по имени… Йа-га, — Зуяба с трудом выговорил сложное слово, — говорящие зайцы, коты, ну и мелочь всякая типа супераборигенов, аборигенов-кошек, аборигенов-пауков… Брр. Сразу вспомнил арахнопода Кселуса, которого конвоировали прошлым секстебрём. Местным, видимо, голову сносит, раз они в таких наряжаются. — Его передёрнуло.
Капитан задумался.
— Надо вывести нашего нелегала за пределы населённых пунктов и там изловить. Другого выхода не вижу. Если он, конечно, окажется в этом секторе.
Зуяба подвигал челюстями, недовольно шмыгнул носом:
— Готов поклясться, что подлец окажется именно в нём. Окологуманоидные развлечения — его стихия.
— Я не хочу к бабушке, не хочу, не хочу, не хочу! — Инга верещала на всю проезжую часть. От хорошо поставленного сопрано не спасали ни задраенные стёкла автомобиля, ни окрики мамы, ни удивлённые взгляды водителей и пассажиров соседних машин, застрявших, к несчастью, в предновогодней пробке на выезде из столицы.
— Инга, ты ведешь себя некрасиво. Минус один подарок от нас с папой, — Рита старалась быть спокойной. Покосилась на Андрея, тот хмуро изображал, что дочкина истерика его не касается, что он даже не слышит её. — Ты-то что молчишь? — Рита наклонилась к нему, чтобы быть уверенной, что он её расслышал. Муж плотнее сжал губы, промолчал. — Понятно, — Ритка откинулась на спинку, — снова мне разгребать.
— Не хочу в эту дурацкую деревню! — скандалила дочь. По её миловидному лицу, туго заплетённым тёмным косичкам с ярко-малиновыми бантами и общему виду прилежной отличницы и не скажешь, что этот ребёнок способен на такую отчаянную истерику.
Не поворачиваясь к дочери, тихо, но отчётливо Рита проговорила: