Мёртвые ничего не хотят.
Зато на страничке у Даниила оказалось куча неисполненных желаний. Этот мужчина словно родился взрослым и в чудеса почти не верил. «Всего добивается сам», — так и было написано рядом с именем.
«Если бы можно было вернуть время назад, я бы всё изменил. Машка, мой Мышонок…», — подумал в этот момент Даниил, и Дед Мороз улыбнулся.
— Надо же — люди, — снова забормотал он. — Столько всего могут. А не могут порой выбрать единственно для них нужное. Знали бы, на что способны… На чудеса же почти! Вот даже время повернуть вспять… теоретически. Хотя это к лучшему. Умели бы сами, без волшебства — небось, пробовали бы до бесконечности, перебирая вероятности в поисках подходящей.
Дед Мороз никак не мог понять, почему бы не писать жизнь набело с первого раза? Не всем дается шанс что-то изменить. Не всем. И не всегда.
А порой — ничего уже и не исправить.
Единственная вероятность
— Маш, ну не романтик я, ты же знаешь, — улыбнулся Даниил, в глазах озорно заблестели огоньки. Стало светло и радостно, словно в комнате гирлянду новогоднюю включили.
— Знаю, — ответила она. — Знаю. Обойдемся без ёлочки.
Они сидели на диване, Данька обнимал Машу, и ей не хотелось шевелиться. Ничего не хотелось. Она крепко держала его за руку, словно боялась, что тот убежит. Или исчезнет. Данька — о, чудо! — отключил мобильник, и никто не заявился в гости.
— Я никому не сказал, что вернулся сегодня, — объяснил он девушке. — А то житья бы не дали.
Маша большую часть вечера слушала и слушала, почти ничего не говоря, лишь смотрела на любимого, дорогого и такого родного, внимала каждому слову и таяла от тепла его взгляда. Ради этого стоило ждать. А потом, когда Данька стал расспрашивать, как она провела последние дни года, рассказала всё. О работе, о том, что хочет взять отпуск за свой счёт, именно посреди зимы, о том, как была Снегурочкой, о том, как приятно радовать детей, как иногда легко сбываются желания — ну, что стоит поинтересоваться у ребенка, чего бы ему хотелось, а потом тихонько отдать подарок Деду Морозу или Снегурочке. Не обман же — чудо… О том, как она устала, просто устала, и как ждала его, Даньку, и как рада, что он приехал и сейчас — тут.
Только о том, что тосковала ужасно, промолчала. Не надо его расстраивать.
— Знаешь, Маш, в следующем году, думаю, многое изменится. Правда, мне какое-то время придется провести в командировках… в январе.
— Ну так остановись? Прекрати эту гонку, Дань… пожалуйста. Так невозможно. Совсем… невыносимо.
— Не могу. От меня слишком многое и многие зависят.