— Не надо. У тебя горло болит. При такой ангине просто так температуру не собьёшь, да и отек нужно снять. — Она вскочила с дивана, понеслась по комнате, полы халата захлопали крыльями, ноги не касались паркета. — Пить хочешь?
Он кивнул.
— Лежи, не вставай. — Марта на лету оделась, вытащила из шкафа чёрное пальто — второе из трёх — с целыми пуговицами. — Я в аптеку сбегаю, здесь на углу есть ночная. Я быстро. А ты лежи!
Марта обернулась, увидела в его восторженным взгляде себя вот такой — птицей — лёгкой, свободной, счастливой. Это в сердце, а в голове вихрились пузырьки новогоднего шампанского, которое Марта терпеть не могла, пьянили.
В тёмноте парадной пришло отрезвление. «Ничего себе приключение, — подумала Марта, пожала плечами: — Ну и к чёрту. Пусть».
Она натянула перчатки, полетела вниз, нарушая ночную тишину цоканьем каблучков. Одна за другой вспыхивали лампочки с датчиками движения. В тусклом свете промелькнула тень.
— Крыса! — взвизгнула Марта. В старом доме чего только не водилось. По горячей ещё спине побежали цепкие холодные лапки страха. Она метнулась к входной двери, нашарила кнопку и на секунду ослепла, вывалившись в белый от снега мир.
В колодце двора кружились снежные хлопья, заливая всё молочным светом. Ни одно окошко не горело, только далеко, у самого выхода на проспект скрипел на ветру фонарь с толстой свечой внутри. Откуда он здесь?
Марта огляделась: это был не её город, вообще не Петербург.
Высотки потеряли этажи, на крышах появились остроконечные башенки с окнами— розетками. Другие окна в резных рамах вытянулись, будто язычками пламени, в узоры забился снег, некоторые же, наоборот, сплющились у самой земли.
Вместо железной домофонной двери парадной была теперь утонувшая в стрельчатой арке деревянная, с массивной ручкой-кольцом. Из-под двери несло почему-то кровью и нужником. Во дворике на месте контейнеров стояла перекошенная телега с огромными колёсами, чернели в снегу кучи какого-то хлама.
Дежавю! Давным-давно Марта ездила в Вену, сейчас Вена пришла сама, но не современная, средневековая, — догадалась она, почему-то не удивляясь переменам.
Свеча в фонаре у выхода трепетала от ветра, но не гасла. Марта пересекла двор и вышла на проспект. Да не на проспект. Это же Грабен, подсказала память, улица, больше похожая на вытянутую площадь. Вот и в центре знакомая колонна, только не та, богато украшенная ангелами, которую когда-то видела Марта, а деревянная и, кажется, ещё недостроенная. Какой же сейчас год и… век?
Марта охнула, прижала ладони к пылающим щекам. Это же чумная колонна, значит… кого она нашла? Человека, заражённого бубонной чумой? Певца Августина, пьянчугу, который чудом выжил? Откуда-то она знала, что ее найденыш именно отсюда — из средневековой Вены, а не из Петербурга двадцать первого века. Но ведь у него ангина, а не чума, а вдруг…