— Кому здесь смешно? — из темноты лестничного пролёта (факелы из факелодержателей сняли для дополнительного освещения места упокоения стражника) выступила фигура начальника тюрьмы. Ньют Мэрфи по-хозяйски оглядел камеры сжавшихся в комки заключённых. Лебовски и МакГрегор успели смахнуть шахматные фигурки под шконки и принять позы кроликов перед удавом. Мэрфи с первых дней заслужил славу отъявленной мрази и садиста. Прогнать кого-нибудь через строй с батогами за настоящую или мнимую провинность ему ничего не стоило. Иногда он сам развлекался, загнав узника в клетку для прогулок во дворе и гоняя того до полного изнеможения жалящими заклинаниями или ослабленными версиями круцио. Говорят, что на нижних уровнях замка творились дела покруче, но ни один из уведённых в тёмные казематы не вернулся, чтобы подтвердить или опровергнуть гуляющие среди заключённых слухи. — Я гляжу, господа, радости у вас привалило. Замечательно, у меня как раз дементоры не кормлены. Петерсон, — лениво обронилл за спину Мэрфи, — сколько наших холодных друзей кормятся на этаже?
— Две пары, — ответил невидимый из камер Петерсон, верный прихвостень начальника.
— Друг мой, ты не находишь это число маловатым?
— Нахожу. Раз у ублюдков остаются поводы для радости, значит, дементоры плохо справляются с работой.
— Правильно мыслишь, — расплылся в довольной улыбке Мэрфи. — Утрой терапию, хочу посмотреть на этих мразей с утра, смогут ли они улыбаться.
— Есть! Райс, ты слышал приказ господина начальника?
Снизу невнятно ответили утвердительным тоном. Заключённые, под радостный смех довольного начальника тюрьмы, подтвердившего своё реноме, обречённо взвыли. Двенадцать потусторонних тварей за раз гарантированно сведут с ума большую часть угодивших под «терапию».
— Молись, Билли, — дождавшись, когда окончательно простынет след главной тюремной мрази, ожил МакГрегор, — если не тронусь крышей, я тебя, паскуду, лично на «перо» поставлю.
— Не надорвись, Жоржи, я ещё тебя переживу, — отозвался Голлуэ. — Руки у тебя коротки, ха-ха-ха. Я выйду вперёд тебя и буду ждать с нетерпением.
Слушая перепалку узников, я не мог отделаться от странного предчувствия, что сегодня всё переменится. Эта тюрьма, скотские условия, плоский юмор и смех над тем, как соседи испускают газы или мочатся. Въевшийся в кожу запах нечистот, вечный холод — всё это давно прописалось в печёнках, как и садист начальник, за издевательствами над заключёнными скрывающий собственный страх и тщательно маскирующий раболепство перед кем-то могучим. Кем, спрашивается? Кандидатур не так много. Я буду не я, если нашу «звезду» можно упечь в северный форт всерьёз и надолго и главный дед всея Британии поставил его сюда смотрящим с условием «смотреть» или смотреть будут уже за ним. Невеликий выбор, не подразумевающий альтернатив.