Стеша поманила его рукой и вернулась кабинет. Встала рядом с учительским столом, скрестила руки на груди в ожидании. Парень появился в дверях, замер на пороге.
— Заходи-заходи, — тихо проговорила Стеша. Кивнула на ближайшую парту, скомандовала: — Садись.
Борисов неловко помялся в проходе, медленно зашёл в класс, опустился на деревянный стул. Напряжённый, натянутый словно стрела.
С детства Стеша знала: лучшая оборона — это нападение. Причём желательно с тех позиций, о которых оппонент и не подозревает.
— Зачем тебе деньги? — Начала в лоб.
Удивление, шок, сомнения в глазах, веснушчатое лицо окаменело, рот приоткрыт, серые глаза пушистых ресницах уставились на неё. Моргнул.
— Вы что, к-какие деньги?
— Обыкновенные. Десять косарей. Твои дружки сегодня потребовали их у меня. Для тебя.
Стеша, конечно, говорила не так, как всё было на самом деле. Истина потом. Сейчас главное — выбить почву из-под его ног, заставить оправдываться, говорить. А там уж из вороха бесполезной и не связанной информации она вытянет разумное зерно. И объяснение происходящему: случайное стечение обстоятельств или чей-то умысел?
Она посмотрела строго, решительно:
— Ну, чего молчишь? Лопата и второй, как его там… Колян.
Кличка «Лопата» произвела эффект разорвавшейся бомбы. Подросток реально растерялся. Испуг, удивление, паника в глазах — одна эмоция сменялась другой, выдавая парня с головой: он знает больше. Лопату он откровенно боится. И определённо знает, что кроется за сегодняшним нападением на самом деле.
Стеша ждала, чувствуя, как спиралью закручивается напряжение.
Прозвенел звонок на урок. Парень дёрнулся, чтобы встать.
— Сидеть, — отчётливо скомандовала Стеша, прошла к двери и демонстративно заперла ее на ключ. — Рассказывай.
Бисеринки пота выступили на низком лбу, светлые волосы слиплись — парень шумно выдохнул, посмотрел искоса.
— Я… не знаю.
Вот он, этот момент истины. Стеша ощущала его, словно невидимая кнопочка, спусковой механизм и в самом деле пульсировали под её пальцами.
— Говори! — прикрикнула, нажимая эту самую кнопку, руша ту самую невидимую преграду, что ещё плескалась в глазах подростка. — Чего им от тебя надо?
— Я им бабок должен. Коляну, — Борисов не заметил, как сломался. — Лопата — его брат. Он из этих, из криминальных, короче. На днях вызвали меня, пригрозили. Сказали, долг спишут, если я вас… — он запнулся, — вам. Ну, в общем, жизнь буду портить.
«Вот как», — молотком отозвалось в висках.
— Мне? Я им зачем? Откуда они меня вообще знают?
Парень смутился, побледнел, на зеленоватом лице отчётливо проступили алые пятна.